Смесь чувств головокружительна.
Когда я готова уйти, я наклоняюсь над спинкой дивана и целую Коди на прощание, но он едва замечает, слишком поглощенный фильмом. Джастин смотрит на меня поверх подушек, когда я выпрямляюсь, и я даже не могу описать, как сильно хочу поцеловать его. Кажется, что каждая клеточка моего тела тянется к нему.
Он кивает на прощание, провожая меня взглядом, который выворачивает меня наизнанку.
*
Когда я прихожу, Лии нет на работе. На туалетном столике осталось несколько ее вещей, но остальные исчезли. Я изо всех сил пытаюсь заставить себя поверить, что она проводит несколько недель в клубе Лос-Анджелеса или Вегаса, но как бы я ни старалась, беспокойство все еще щекочет мой разум, как зуд, я не могу найти источник. Маркус тоже не появляется. Когда я видела его в последний раз, у него был синяк под глазом и отвратительное настроение. Бекка все еще рядом, она его глаза и уши, когда его нет рядом. Поэтому, несмотря на все происходящее вокруг, я опускаю голову и работаю. Мне не нужно больше внимания, чем кажется.
Помимо отсутствия Лии и Маркуса, субботний вечер прошел довольно спокойно. Я делаю хорошие чаевые-достаточно, чтобы купить еду на неделю вперед и, возможно, новые туфли на день рождения Коди. Ночь проскальзывает в пятне кожи, света и фальшивых улыбок, и прежде чем я осознаю это, я иду к своему грузовику тяжелыми ногами, которые чувствуются как из свинца и желудок полон бабочек.
Я так погружена в свои мысли, гадая, будет ли спать Джастин, когда я вернусь домой, когда кто-то выходит из тени прямо перед моим грузовиком, я отпрыгиваю назад так быстро, что почти падаю.
Сэм выглядит так, будто не спал несколько дней. Его темные волосы в беспорядке, а глаза-темные впадины, окруженные фиолетовой кожей. — Господи, Сэм, — шиплю я, прижимая руку к сердцу, которое пытается найти правильный ритм.
— Ты ее видела? Она там? — спрашивает он, подходя ко мне.
Я инстинктивно делаю шаг назад, сохраняя некоторое расстояние между нами. — Нет. Ты все еще ничего не слышал о ней?
Он качает головой. — Уже больше недели никто ничего не слышал.
Слова Бекки, сказанные в прошлую субботу, эхом отдаются в моем сознании. «Кто знает, что сделает Маркус». Моя кожа мгновенно охлаждается, как будто кто-то залил мои вены ледяной водой. Я плотнее запахиваю куртку.
Сэм делает шаг вперед, и дикий взгляд в его глазах посылает вспышку страха через меня. — Ты бы сказала мне, если бы видела ее, верно? Ты не станешь мне лгать?
Мне приходится сглотнуть комок страха, застрявший в горле. — Я ее не видела, Сэм. Я бы сказала, если знала, — его лицо морщится, и на мгновение мне кажется, что он сейчас заплачет. Вместо этого он издает болезненный звук, который эхом разносится по парковке и посылает волну мурашек по моей коже.
— Черт, — выплевывает он. — Черт! — Я уже начинаю сходить с ума, когда он начинает говорить и расхаживать по кругу. — Он что-то сделал. Она… — он набрасывается, пиная боковую панель моего грузовика. — Я велел ей заткнуться, но она никогда не слушает…
— И что теперь? — я шепчу, но он как будто забыл, что я здесь.
Он поворачивается ко мне спиной, сцепив руки за головой, как будто пытается отдышаться, и вдруг его тело падает на колени, его руки все еще сжимают волосы, и он издает еще один стон. — Черт… — его голос тихий, приглушенный положением. — Я не могу поверить, что он это сделал.
Я протягиваю руку, но он внезапно встает, почти теряя равновесие. Он дышит так тяжело, что я вижу, как его грудь поднимается и опускается сквозь одежду. — Я убью его, — шипит он. — Если он прикоснулся к ней, я убью его.
Мой пульс учащается. — Кто, Сэм?
Я снова тянусь к нему, пытаясь успокоить, но он отстраняется, его глаза безумные — почти дикие — когда он смотрит позади меня на клуб. — Я убью его. Богом клянусь.
Я все еще тянусь к нему, когда он исчезает в последних серых часах утра.
Джастин не только не спит, когда я прихожу домой, но и разговаривает по телефону. Он тихо говорит, перед ним мерцает телевизор, звук приглушен. Я молча машу ему рукой, и он поднимает голову в знак приветствия.
Я стараюсь не подслушивать его разговор, но квартира такая маленькая и тихая, что я все равно не могу не слышать.
— Да. Нет… я сказал нет.
Он поднимает глаза, когда я прохожу между своей спальней и ванной. Прижав трубку к уху, он смотрит на мои ноги и обратно, прежде чем остановиться на лице. Я никогда не встречала никого, кто мог бы так много сказать своим молчанием.
— Я сказал, что приду, — говорит он, возвращаясь к своему приглушенному зову.
Я смываю макияж, наблюдая, как последние кусочки моего альтер эго кружатся в воде, прежде чем исчезнуть в канализации. Я поднимаю волосы, вытираю кожу и смотрю на свое отражение в зеркале. Без маски я снова чувствую себя голой, простой, ничем не примечательной, но я чувствую себя собой.
Когда я выхожу, Джастин заканчивает разговор и встает, пряча телефон в карман.
— Коди не доставил тебе слишком много хлопот? — спрашиваю я.
Он качает головой. — Заснул вскоре после твоего ухода.
Мы стоим тихо, лицом друг к другу, и оба ждем, что скажет другой. Ну, я в любом случае. Как обычно, Джастин смотрит на меня так, будто читает, как книгу, будто это у меня на коже написаны слова.
— Ты в порядке? — он спрашивает.
Пожав плечами, я натягиваю рукава свитера на руки. — Просто у меня была странная ночь, он смотрит на меня, ждет, чтобы я продолжила. — Думаю, ты уже привык это слышать, да?
Джастин сидит рядом со мной, когда я складываю ноги под себя на диване. — Я думаю, пропала одна из девушек из клуба.
— Как давно ее нет?
— Ее парень не видел ее с прошлых выходных.
Джастин кивает, его глаза оценивают. —
Ты беспокоишься о ней.
Чувство вины согревает мою кожу. — Не беспокоилась, пока не появился ее парень.
Мы молчим, он смотрит на меня, я-на свои колени. — Он беспокоится, что с ней что-то случилось. Это кто-то… — я даже не могу выдавить из себя ни слова, боясь, что произнесенные слова станут реальностью. Я поднимаю глаза и вижу, что Джастин смотрит на мои руки, лежащие на коленях. — Она и Маркус сильно поссорились в прошлую субботу. Это было безумие; я никогда не слышала ничего подобного. Кто-то сказал ему, что Лия урезала ему чаевые. Думаю, он был не очень счастлив, — Джастин отворачивается, его челюсть тикает, и я знаю, что пустой взгляд на его лице означает, что что-то происходит в его голове, чем он не хочет делиться. Он хрустит костяшками пальцев, глядя на мерцающий телевизор.
Я фыркаю. — Ты, наверное, думаешь, что я идиотка, раз работаю там.
Он поворачивается, и пассивное выражение его лица смягчается. — Я не считаю тебя идиоткой.
Он смотрит на меня так, будто находит меня самой интересной вещью в комнате, и я не знаю почему, потому что все, о чем я могу думать, когда он рядом, это как сильно я хочу, чтобы он поцеловал меня.
— Я лучше пойду, — говорит он, словно читая мои мысли.
Он встает, и я поднимаюсь на ноги. -Конечно. Я забыла, что уже так поздно. Или рано.
Мне приходится быстро подтягиваться, когда он внезапно останавливается. Он поворачивается ко мне. — Я… ээ… в следующую пятницу вечером… накануне Дня Рождения Коди? — я киваю. — Мне нужно уехать из города. Не знаю, вернусь ли я до того, как ты начнешь работать.
— Конечно, — отвечаю я. — Все в порядке, — любопытство бушует в моей голове, но я держу его под контролем. — Я посмотрю, сможет ли он провести ночь с Эйзади. Уверена, они не будут возражать.
Он молча кивает, как и каждый вечер перед началом прощения у входной двери. Мы тихо разговариваем, с каждой минутой становимся все ближе, но потом он отходит.
Он замолкает на полуслове, когда я понимаю, что совсем не слушаю его, просто наблюдаю за движениями его губ.
— Знаешь, ты можешь поцеловать меня, — слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их обдуматт.
Джастин тяжело сглатывает, его взгляд скользит между моими губами и глазами. Судя по выражению его лица, в его голове идет война. Наконец он говорит, — Я знаю.