Он вздыхает, прислоняясь к столешнице.
— Можешь уйти пораньше, дорогая? — он проводит толстыми пальцами по щетинистой линии подбородка. — Бухгалтер хочет сократить часы. Знаешь, дела с новой автострадой и все такое.
Недавно законченная Автострада, которая теперь соединяет северную и южную часть города, означала, что большая часть движения, которое пришло к нам, была отклонена. Маршруты грузоперевозок в город и из него изменились, и поток клиентов, которые у нас были, сократился почти вдвое. Мне нужны деньги не меньше, чем Бет, но мне жаль Пита и его жену.
У нас и так минимальный штат, но они в долгах, и я знаю, каково это — лежать в постели и беспокоиться о том, как ты будешь оплачивать счета. Я более чем знакома с чувством страха, которое гноится в животе, когда приходит еще один счет; когда вы должны решить, платить ли этот счет за коммунальные услуги или счет за уход за детьми. Тепло и электричество против работы и достойного ухода за сыном — это то, что не дает мне спать по ночам.
— Нет проблем, — говорю я, развязывая фартук.
— Не глупи, — возражает Бет, положив руку мне на плечо. — У тебя Коди. Я закончу пораньше.
— Все в порядке, — говорю я ей. — Я все равно не могу остаться, чтобы закрыться. И тебе понадобятся деньги, когда родится твой ребенок, — я нежно касаюсь ее живота, чувствуя небольшую выпуклость, которая начала проступать под платьем.
Бет улыбается, положив руку на живот. — Ты уверена, что все в порядке?
Я киваю, и Пит вздыхает с облегчением.
— Скоро все наладится, — говорит он, стараясь мыслить оптимистично. Уверена, даже он слышит ложь в своем голосе. Он заставляет меня взять коробку с остатками: половину черничного пирога и немного мясного рулета, и даже засовывает завернутый бутерброд в карман куртки для поездки на автобусе домой.
Я проглотила сэндвич еще до того, как добралась до детского сада Коди, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не откусить от пирога. Когда автобус подъезжает, он почти пуст, поэтому мы выбираем места, на которых светит солнце, и я сижу с коробкой на коленях, наблюдая за городом.
Мы подъезжаем к блестящему красному корвету, его гладкая краска блестит в лучах полуденного солнца. Он находится в отличном состоянии, отделка безупречна, идеальный экспонат. Это заставляет меня думать о Джастине и его машине, а затем я думаю о моменте, когда он появился прошлой ночью. Прошло много времени с тех пор, как кто-то делал что-то подобное для меня, и я имею права быть немного шокирована.
Мне нужно сделать что-то, чтобы поблагодарить его, но у меня нет денег, чтобы дать ему, или купить ему что-то хорошее. Пока автобус грохочет, я пытаюсь собрать воедино все мелочи, которые знаю о нем. Он приходит и уходит в странное время дня. Всегда по разному. Он спокоен, я никогда не слышу музыки или звуков, доносящихся из его квартиры. Он ездит на старом Мустанге, и я думаю, он любит его, потому что заботиться о нем, так как он всегда чистый и блестящий.
Наконец, я знаю, что Джастин живет один. Я никогда не видела его с друзьями или семьей. Ни детей, ни подружек.
Я разочарованно вздыхаю. Ничего из того, что я о нем знаю, мне не помогает. Единственное, о чем я могу думать, это то, что он парень, и независимо от того, что я знаю или не знаю, есть одна вещь, которую я могу сделать, дать ему знать, как я благодарна за помощь.
Мужчинам легко угодить, надо просто набраться храбрости.
Почти вся поездка на автобусе уходит на подготовку плана, и к тому времени, как мы с Коди возвращаемся домой, я уже настроилась на то, чтобы пойти к Джастину после того, как сын уснет.
Пока Коди в ванне, без сомнения, покрывая пол ванной пузырями, я упаковываю оставшийся пирог в контейнер и заворачиваю холодное мясо на следующую ночь. Я ставлю духовку на таймер, и у меня как раз достаточно времени, чтобы почитать Коди и посмотреть, как он засыпает.
Сделав несколько глубоких вдохов, я хватаю то, что мне нужно, и в последний раз проверяю Коди, прежде чем выйти. Я тихо закрываю входную дверь, убедившись, что она заперта дважды. Что-то трепещет у меня в животе, когда я стучу в дверь Джастина, и как только я это делаю, я слишком поздно понимаю, что даже не знаю, дома ли он. Как только он открывает дверь, я пинаю себя за то, что не привела себя в порядок перед приходом. На мне огромный старый свитер, который я ношу уже много лет. Кроме того, я уверена, что у меня на щеке соус маринада.
Дверь открывается, и он выглядит почти шокированным, увидев меня. Он слегка прикрывает дверь, загораживая мне обзор своей квартиры.
— Привет, — тихо говорит он, с любопытством оглядывая меня.
Я нервно улыбаюсь. — Привет. Я просто хотела поблагодарить тебя за вчерашнее.
— О, — Джастин слегка качает головой и хмурится. — Не стоит… все нормально.
Улыбаясь, я поднимаю покрытое фольгой блюдо.
— Я тебе кое-что приготовила. Ничего особенного, просто лазанья.
Джастин удивляет меня, выходя в холл, его большие руки берут блюдо из моих. Я делаю вид, что не вижу ободранной кожи на костяшках его пальцев. Легкий синяк под кожей.
— Ты приготовила?
Я киваю, засовывая пальцы в задний карман джинсов.
— Это самое меньшее, что я могла сделать.
Его тонкий черный свитер прилипает предплечьям и демонстрирует бесчисленное количество татуировок, которые покрывают всю руку.
— И пирог тоже, — говорю я, указывая на пластиковый контейнер, балансирующий на противне.
Джастин выглядит искренне удивленным. — Спасибо, — тихо говорит он.
— Кстати, я Скарлет, — торопливо говорю я.
Уголок рта Джастина подрагивает в почти улыбке. — Да, я знаю. Я Джастин.
Я киваю.
— Да. Я видела тебя раньше.
Хотя он почти ничего не сказал, это все равно самое большее, что я когда-либо слышала от него, и я не могу понять почему. Его голос тихий и успокаивающий, ровный, но достаточно грубый, чтобы считаться мужским. Приятный голос.
После этого я не знаю, что еще сказать. На самом деле я только подошла, но теперь, когда я здесь, я не могу сдвинуться с места.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Надеюсь, эти придурки не доставили тебе слишком много хлопот.
Джастин отводит глаза и качает головой.
— Ничего такого, с чем бы я не справился.
— Круто. Что ж, спасибо. Ну, знаешь, за то, что поговорил с ними или… — мои глаза скользят по костяшкам его пальцев, — За что угодно. В следующий раз, когда они вернутся, думаю, я знаю, кому позвонить, верно?
Гладкие губы Джастина начинают твердеть прямо передо мной, и на мгновение я вижу, как он становится пугающим.
— Не думаю, что они вернутся.
— О, — я бросаю взгляд на него, на то, как он сжимает челюсти. — Ну, хорошо.
Джастин на мгновение отводит взгляд, его руки сжимают контейнеры, и всего на секунду я пробегаю по его внешности, как его босые ноги торчат из пары низких джинс. Да, мой потрепанный свитер и старые джинсы были плохим выбором.
— Как ребенок? — говорит он, поднимая глаза и почти ловя мой взгляд.
Я улыбаюсь, оглядываясь на свою квартиру.
— Коди? Он в порядке. Он довольно стойкий, — я не могу сдержать смешок — Иногда мне интересно, кто из нас взрослый.
Джастин кивает, но молчит. Тишина не причиняет мне неудобства, но что-то в нем заставляет мои внутренности скручиваться, и я не знаю, что я чувствую по этому поводу.
— Ну, мне лучше вернуться, — говорю я, указывая большим пальцем через плечо. — Я просто хотела еще раз поблагодарить тебя.
— Спасибо за ужин, — говорит он. Я пожимаю плечами, как будто это ничего не значит, как будто я не провела весь день, тихо волнуясь над чем-то таким простым, как поднос лазаньи.
Я чувствую, как он стоит в коридоре позади меня, когда я ухожу, и я изо всех сил стараюсь вспомнить, как правильно ходить и понять, как не врезаться во что-то или не споткнуться.
Влево, вправо, пятка, носок.
— Скарлет?
Я обернулась, когда была уже возле своей двери. Он все еще за пределами своей квартиры, еда в его руках.