— Гарри, я не собиралась делать из этого тайну. И хотела всё рассказать — мучилась чувством вины, но Люпин сказал, что так для тебя будет лучше, и я подумала, что он прав. Твои травмы были слишком серьёзными…
— Гермиона, я уже прочитал об этом в твоём письме, так что можешь не повторяться. Мои травмы? Ох, едва ли. Мой лучший друг находится неизвестно где, ждёт от меня помощи, а ты…
— Он и мой лучший друг.
— Ты лгала мне в лицо, отправилась на операцию по его поискам без меня!
— Ну, и каково это, Гарри? — она повышает голос и, несмотря на боль в боку, приподнимается на кровати.
Гарри замолкает, вцепившись пальцами в подлокотники. На его лице мелькает удивление, затем подозрительность, но вот его черты искажает ярость.
— Так вот в чём дело? Этакая месть…
— О, прошу тебя, я…
— …за «финальную битву». Ты действительно стала такой мстительной…
— Послушай! Прежде чем что-то говорить, Гарри, вспомни: я никогда не поднимала эту тему. Ты заметил, что мне было больно и неприятно? А ведь я чувствовала себя так же, как ты сейчас, — преданной, но я решила, что если когда-нибудь и заговорю об этом, то только после войны…
— Я…
— Нет уж, Гарри Поттер. Ты меня выслушаешь. Я знаю, что ты злишься, но сейчас я лежу в больнице после того, как пару дней назад чуть не отправилась на тот свет, и ты хочешь всё это обсудить сию секунду? Гарри, я люблю тебя, но ты такой эгоист…
— Это я-то эгоист? Это я не рассказал тебе о Роне, потому что злился на…
— Дело совсем не в этом! Я не рассказала о Роне, потому что так было лучше для твоего здоровья, и я имею в виду не только физический аспект — я молчала не для того, чтобы ты не сбежал, — но и психологический: по крайней мере, ты должен был прийти в себя после убийства Волдеморта! Ты…
— Гермиона, этому нет оправданий, я не приму их! Будь ты на моём месте…
Гермиона откидывается на спинку кровати, пытаясь уменьшить давление на бок.
— Может, ты и прав. Я прошу прощения, Гарри. Невилл погиб, Рон пропал, и я так боялась, что ты… что ты не сможешь восстановиться. Мне стоило тебе всё рассказать. Я не подумала.
— Да, не подумала. Ведь потом ты отправилась на поиски Рона, опять ничего мне не сообщив.
Гермиона пожимает плечами.
— Наверное, это было подсознательное желание отплатить тебе за молчание о битве с Волдемортом. Ты не знал про Рона, всё ещё лежал в больнице, я и не понимала, насколько ты… стабилен. К тому же, я в принципе не подумала о такой возможности.
— Гермиона, как ты могла не подумать о том, чтобы меня позвать?
Ей тяжело, потому что она всё равно мучается чувством вины, даже несмотря на то, что ей пришлось испытать по милости Гарри. Ей тяжело, потому что она не может найти в себе никаких сожалений, и Гермиона задаётся вопросом, в кого же она превратилась.
— Гарри… Это долгая война. За эти годы я прошла через столько сражений и операций. И каждый раз без тебя. В моей голове творилась такая неразбериха… Я просто действовала по привычке, как обычно. Ты…
— Ясно, — шепчет Гарри.
— Ты можешь злиться. Можешь меня не прощать. Но это правда.
— У меня больше нет сил злиться, — слышать такие слова от Гарри странно. Гермиона знает: её друг всегда сначала выплёскивал свои эмоции, а потом уже разбирался с мыслями.
— Гарри, мне… мне потребовалось много времени, чтобы понять, кто я есть без Гарри Поттера. С момента поступления в Хогвартс ты, Рон и эта война определяли всю мою жизнь. И я не сразу это осознала, я всё ещё учусь, взрослею. Но уже много лет я не проводила рядом с тобой больше пары дней…
— Гермиона, я никогда не хотел, чтобы ты узнала, каково это — жить без меня. Я имею в виду… Я хочу, чтобы ты знала, кто ты, разобралась в себе, но я всегда хотел оставаться частью твоей жизни. Ты моя лучшая подруга.
Гермиона и не подозревала, что плачет, пока Гарри не провёл пальцами по её щеке.
— Гарри, ты тоже один из моих самых лучших друзей. И мы сохраним это, что бы там ни оказалось впереди. Уверена, у нас получится. Но ты должен знать, что не всё, что я делаю… будет касаться тебя. Я больше не буду принимать решения с оглядкой на тебя.
— Думаю, это нормально, — кивает головой Гарри и улыбается той самой кривой улыбкой, которая моментально переносит Гермиону мыслями в Хогвартс. — Но не делай так больше никогда, ладно? Если ты соберёшься рискнуть своей жизнью, а я окажусь поблизости, я желаю быть в курсе. Если происходит что-то важное, я хочу об этом знать. Договорились?
— Думаю, это нормально, — повторяет Гермиона его слова и слабо улыбается, пока он осторожно обнимает её за голову. Всё оказалось проще, чем ей представлялось, — но станет тяжелее потом. Так всегда бывает.
— Люпин собирает команду. Мы оба в ней. Мы вместе найдём Рона. Он включил пару авроров, Лаванду…
— Нет, она не участвует.
— Почему?
— Я ей обещала. Я пообещала Лаванде, что если она будет бороться за свою жизнь, то больше никогда не увидит эту войну.
— Она мне рассказала, — Гарри усмехается и пожимает плечами. — Она сама вызвалась.
— Что?
— Сама вызвалась. Незаконченное дельце, так она выразилась.
Гермиона выдавливает смешок и качает головой:
— Гриффиндорцы.
Это должно было прозвучать как шутка, но Гарри слишком уж внимательно смотрит на подругу. Он барабанит пальцами по пластиковому стулу и осторожно произносит:
— Люпин включил в команду Малфоя.
— Это не должно стать проблемой. Я имею в виду, из-за Люциуса.
— А вы… э-э-э… — Гарри снова пожимает плечами и отводит взгляд в сторону. Гермиона знает, какой именно вопрос сейчас прозвучит. — Вы с Малфоем друзья?
— Я бы сказала, близкие друзья, — Гермиона бы сказала «очень близкие» — и она сдерживает смех.
— Проклятье, — Гарри сжимает губы и кивает, а Гермиона думает, что он не единственный человек, которому придётся привыкнуть к переменам в своём лучшем друге. Один лишь этот разговор продемонстрировал, насколько сильно изменился Гарри.
— Я как раз собирался заходить к тебе, а он шёл по коридору и так сердито на меня смотрел. Я решил, дело в том, что произошло, но раз ты утверждаешь, что проблемы нет…
Гермиона краснеет и дёргает плечами. Драко заявил, что он не испытывает к Гарри ненависти. Но он мог подозревать, что Гарри намеревался прийти и наорать на неё. Он уже не в первый раз пытался защитить Гермиону от её же друзей, но сейчас она не собирается слишком уж об этом задумываться. Они с Драко друзья, по крайней мере, так ей кажется. Они могут быть ещё и любовниками, но дружба между ними существует.
— О Боже! — голос Гарри звучит так возбуждённо, что Гермиона встревоженно вскидывает голову. — Да! Шоколадные лягушки! Можно, я возьму одну? Обожаю эти штуки, но их надо съесть до того, как они перепачкаются…
Гарри светится, будто лампочка, и тараторит всю эту чепуху с безумной улыбкой, и у Гермионы мелькает мысль, что возможно, он изменился не так уж и сильно. Она улыбается, глядя, как лягушка выпрыгивает из его рук, смеётся, когда, пытаясь поймать беглянку, друг прыгает на её кровать и тут же падает, и так заливисто хохочет, что в палате появляется целитель, — Гарри носится по комнате в тщетных попытках поймать шоколадное земноводное.
Улыбаясь, он демонстрирует ей свою добычу, и Гермиона ехидно хлопает в ладоши и смеётся, игнорируя боль в боку. Потому что именно это ей сейчас и нужно, а Гарри в этот момент нуждается в ней.
День: 1453; Время: 7
Гарри принёс ей чистую смену одежды, но её ботинки по-прежнему заляпаны кровью и грязью. Наверное, следовало бы их почистить, но Гермионе они нравятся такими — и в этом она не признается никому. Проведя три дня в больнице в мутной дымке от обезболивающих зелий, в череде смазанных встреч, она чувствует себя лучше. Гермиона много спала, ни о чём особо не беспокоилась, и всякий раз в ответ на её требование о выписке врачи лишь увеличивали дозу медикаментов.
Эти ботинки напоминают ей о деле. Напоминают о том дне, когда она в последний раз их носила, об операции, смерти и войне. О поисках Рона. Поэтому Гермиона их не чистит, а лишь туго зашнуровывает и идёт отмывать руки от бурой пыли.