Гермиона пару секунд, моргая, смотрит на него и пытается переварить обрушившуюся на неё информацию.
— Саймон, — шепчет она и грустно качает головой. — С Симусом всё в порядке?
— Должен вернуться завтра утром.
— С каких это пор мы навещаем друзей просто так? Особенно тех, кто не при смерти?
— Что ж, я пытался избежать вопроса о твоём психическом состоянии, но раз уж я так поступал неоднократно, а ты понимаешь намёки, только если тебя ими лупят по лбу, спрошу прямо: ты в состоянии приступить сегодня к работе?
— Да, — рявкает она, отвечая ему не менее сердитым взглядом.
— Тогда поднимайся, — Малфой соскальзывает с кровати и вскакивает на ноги.
Гермиона замирает, руководствуясь ребяческим желанием продемонстрировать, что она сама решает, когда именно ей вставать. Её взгляд снова падает на фотографию на полке, но она так быстро отводит глаза, что Малфой ничего не замечает. Она не хочет, чтобы Драко почувствовал неловкость или понял, насколько для неё важно, что он не просто сохранил снимок, а вставил его в рамку. Для неё это значит даже больше, чем должно было бы.
— Наверное, ты единственный человек, который настолько вырос как боец и при этом продолжает находиться на волосок от смерти в девяти случаях из десяти, — Малфой произносит это так тихо, что Гермиона почти забывает, что это оскорбление.
— Для такого серьёзного человека, ты слишком любишь преувеличивать, — фыркает она и пытается разгладить складки на рубашке, будто это имеет какое-то значение. Гермиона ненавидит эту одежду. В ней она чуть не умерла.
— Если я сильно преувеличиваю — что неправда, — то не намного. И какое отношение серьёзность имеет к преуве…
— Где здесь вообще смысл? Это же одно и то же.
— Я не утверждал обратное, — он внимательно смотрит на неё, когда она поднимает голову.
— Что ты тогда имеешь в виду? Типа, люди врут во время разговора каждые десять предложений?
— Я не лгал.
— Я этого и не говорила, просто вспомнила сейчас об этом, вот и спросила.
Едва Гермиона снова вскидывает на него глаза, он пронзает её тяжелым взглядом и медленно произносит:
— Тебе стоит отдохнуть этим вечером, Грейнд…
— Я не собираюсь…
— Ты…
— Мне это нужно, — в её голосе явственно слышится мольба, и это не остаётся незамеченным. Она уверена: Драко всё понимает, возможно, благодаря собственному опыту, но он знает, о чём она говорит.
— Ладно, — Малфой замолкает. Смотрит на свою руку, затем протягивает Гермионе коробочку с изображением феникса — внутри лежит портключ. — Я удивлён, что на этот раз она отступилась.
— Кто?
— Смерть. У вас с ней плохие отношения с самого начала войны, особенно с… Я удивлён, что она от тебя отступилась.
— У неё не было выбора, — хмыкает Гермиона.
— Пойти против Гермионы Грейнджер? Задранный вверх нос, тычки пальцем и всё в таком духе? Никаких шансов. Наверное, мне не стоит так уж удивляться, — он криво ухмыляется, и её одиночество и страх заползают куда-то настолько глубоко, что в данную секунду она их больше не ощущает.
День: 1462; Время: 10
Джинни обнимает её и бормочет извинения за своё поведение, объясняет, что просто не хотела говорить об этом — о своей семье. Гарри улыбается как сумасшедший и не выпускает Гермиону даже тогда, когда на неё налетают Лаванда с Анджелиной. Едва её плечи начинают трястись, он крепко сжимает её, потому что знает: сейчас он ей нужен, чтобы стало легче и чтобы никто не видел её лица, пока глаза не высохнут.
Она принимает в убежище душ и так сильно трёт кожу, будто на ней могли остаться частицы одежды, пусть та и была постирана. Гермиона бросает все вещи в ванной и направляется в комнату Драко — приподняв бровь, Джинни сообщила ей, что Малфой перетащил её сундук в свою спальню на следующее утро после её ранения. Намереваясь укрыться в комнате, Гермиона не отвечает на невысказанный вопрос, сославшись на нежелание торчать тут в одном полотенце.
— Он сжигает твою одежду… — сообщает Гарри и делает рукой неопределённый жест в сторону кухни, когда Гермиона уже стоит в дверном проёме.
— Что? Мои вещи в сундуке.
— Другие.
Она проходит на кухню, останавливается перед открытыми стеклянными дверями и смотрит, как Драко ходит вокруг ямы с костром. В ней горят три мешка с мусором, на самом верху которых Гермиона замечает оставленные в ванной вещи. Малфой встречается с ней глазами — в его зрачках плещется та же мгла. Они оба молчат, и нет нужды озвучивать царящее сейчас между ними взаимопонимание.
— Удивительно, что ты не орёшь, — весело замечает за её спиной Гарри.
— Она бы не смогла свести с них кровь, — отвечает за Гермиону Драко, может быть, даже догадываясь, что ответить сейчас она сама не в состоянии. Гермиона смотрит на горящую одежду. На которой и не было никакой крови.
========== Двадцать восемь ==========
День: 1462; Время: 17
— Вот смотри: первую пару ночей мы обыскивали здания, оказавшиеся пустыми. Помнишь, что нам сказали? Нас собирались отправить в те убежища, которые, по сведениям, стояли заброшенными, или в новые, которые уже были покинуты или вот-вот должны были такими стать. Именно поэтому мы ничего не нашли. А потом… бам. Но теперь они в курсе, что мы у них на хвосте, поэтому сворачиваются и меняют дислокацию.
— Спасибо за пояснения, Джастин, — бормочет Гермиона и, подходя поближе к лежащему на земле телу, зажимает нос. — Думаю, это маггла. Джинсы, блузка… — она не может заставить себя посмотреть в лицо погибшей, ведь тогда не получится притворяться, будто происходящее нереально.
— Она могла быть случайной жертвой, — пожимает плечами Джастин. Выждав паузу, он поясняет: — То есть из волшебного мира. Я просто счастлив, что мы больше не скрываемся от Ордена и Министерства, и можем сделать… вот так.
Чарами левитации он поднимает труп, оборачивает его и размещает на нём портключ — не касаясь ничего, кроме своей палочки. Гермиона старательно игнорирует происходящее: она избегает любых напоминаний о том, как трогала покойников затянутыми в перчатки руками. Гермиона заходит в боковую комнату, Джастин шагает за ней следом, и оба они в поисках документов выдвигают все ящики.
— Гермиона, ты нас по-настоящему напугала. Я имею в виду, Джинни очень переживала, но мы ей сказали: она в сознании, кровотечений нет, и о ней позаботятся самые лучшие в мире целители. Но потом Джинни начала говорить о том, что это не спасло её семью и… всё в таком духе. Это был тяжёлый разговор.
— Я в порядке.
— Сейчас — да. Но все мы — кроме Фитца, конечно, — сразу же отправились в больницу. Драко тоже пришёл. Я думал, они с Гарри прикончат целительницу, когда та заявила, что в твою палату никого не пускают и никакой информации она предоставить не может. Даже Гарри! А потом у тебя там началось настоящее светопреставление, и им потребовалось семеро охранников, чтобы удержать нас — представляешь, им даже пришлось воспользоваться заклинаниями.
— Я умирала, — Гермиона не знает, почему у неё вырывается это признание, и старается поскорее выдвинуть как можно больше ящиков, чтобы спрятать лицо.
— Знаю, — шепчет Джастин. — Мы все это понимали. Джинни и Лав плакали. Гарри врезал охраннику по физиономии… Это было… Я…
— Джастин, давай больше не будем об этом говорить.
— Ладно, — но по его голосу не похоже, чтобы он согласился, так что Гермиона не удивляется, когда, выйдя за ней в коридор, Джастин продолжает: — Люпин предоставил в Мунго список тех, кого можно было пускать в твою палату. В него разрешили включить всего лишь троих, и Ремус вписал себя, Гарри и Малфоя… Ребята не особо обрадовались, что в список попал Драко. Я хочу сказать, Гарри и Джинни один раз проскользнули в палату вместе, но, ты же понимаешь. Малфой появлялся каждый вечер, но всегда один, до либо после Гарри. Я…
— Джастин, — сердито обрывает его Гермиона — она на самом деле разозлилась. — Ты никогда не болтал так много. Никогда.
Она вскидывает голову, закончив осмотр пустого ящика. Дом пуст, покинут, и всё ценное отсюда уже вывезено. Но они всё равно в этом удостоверились.