— О, Драко.
Он тяжело дышит через нос, прохлада его дыхания вызывает мурашки на её разгоряченной коже. Гермиона смотрит поверх его макушки и замечает, как он нерешительно поднимает руку. Её ладонь тут же скользит вниз, снова сжимает член — бедра Малфоя подаются вверх, и его глубокий утробный стон отзывается в ее груди. Гермиона касается клитора и прижимается к Драко, захлёбываясь его именем. Она опускается так, что внутри оказывается только головка, затем приподнимается — и тишину разрывает обоюдный стон. Её трясёт, но она решительно настроена не поддаваться собственным желаниям до тех пор, пока Малфой не будет заведён до предела. Она снова опускается, приподнимается, и падает вниз, вбирая всю длину в себя, и тут же вскрикивает от реакции Драко — он, наконец-то, капитулировал.
— Господи Иисусе, Гермиона, — его пальцы впиваются в её бедра, он насаживает её на себя, одновременно с этим устремляясь вверх и заставляя её громко застонать. Хриплый низкий голос — её любимый звук.
— Самое время, Драко. Я была уже… О, господи. Была… ах. Господи, да, — ей по многим причинам нравится, как именно он двигается внутри неё, но пытаться говорить в эту секунду явно её неудачная идея.
— Я не мог… Чёрт, — его тоже.
Он отводит руку Гермионы от своего плеча, всё ещё влажную от недавних ласк, и втягивает её пальцы в рот. Она не может удержаться от хныкающих звуков, которые издаёт, только испытывая боль или нечто подобное, — что является полной противоположностью творящемуся бесстыдству. Гермиона чувствует кожей его стоны, он обнимает её за талию, и по его движениям она догадывается, что он всё же избавился от белья.
Вытащив пальцы, она целует Драко — его язык горяч и требователен. Малфой укладывает её на спину, ладони скользят по её бёдрам и коленям, не давая обхватить его ногами. Он толкается в неё, погружаясь ещё глубже, и Гермиона громко вскрикивает, зажимая ладонью рот. Он прикусывает кожу на её руке, и она снова его целует.
Когда её накрывает оргазм, она стонет Малфою в губы и впивается ногтями в его плечи. На какой-то момент ей кажется, что она просто потеряет сознание, погружаясь в этот невероятный водоворот ощущений, вызвать которые может только Драко. Гермиона возвращается в реальность, чувствуя прикосновение щеки Малфоя к своей — он роняет голову ей на плечо. Дрожа, он прижимается к ней, и она испытывает смутные сожаления, что пропустила момент его наслаждения — ей нравится наблюдать за ним в такие секунды.
— Наверное, я смогу полюбить эту игру, — задыхаясь, признается она, и Драко смеётся в ответ, захлёбываясь дыханием.
День: 1463; Время: 5
Гермиона просыпается, пока Драко всё ещё спит — он лежит, отвернувшись от неё, зарывшись лицом в подушку, а наэлектризованные светлые волосы торчат во все стороны. В комнате царит полумрак, и Гермиона знает, что рассвет за окном только занимается. Она вынырнула из сна всего пару мгновений назад и не способна связно мыслить, но сердце её стучит взволнованно.
Гермиона уже какое-то время это обдумывала. Представляла себе процесс во всех деталях — благо, пару лет назад нашла коллекцию интересных журналов в комнате Рона — и смирилась с мыслью, что скорее всего, удовольствия он ей не принесёт. Гермиона даже решилась на кое-какие приводящие в смущение опыты с овощами, о которых она никогда никому не расскажет. Никогда и никому. Единственное, что её теперь останавливает, это подозрение, что у неё ничего не получится, и вот эту мысль Гермионе Грейнджер принять тяжело.
Но повторение — мать учения. Конечно, благодаря Драко она не в первый раз оказывалась в новой для себя ситуации — и уж точно не в последний. И к сожалению, сейчас его удивительная способность заставлять её забывать обо всём на свете не поможет. Гермиона достаточно давно вынашивала эти планы, хотя Драко никогда не просил её ни о чём подобном, — ей хотелось доставить ему удовольствие. И она пришла к выводу, что если будет придерживаться основного правила, то максимум, что ей грозит, — это смущение, когда Драко её отстранит. Она уже поняла, что в этой сфере их отношений Малфой никогда не смеётся над её незнанием или ошибками.
Гермиона удивлена, что он не проснулся, пока она вытаскивала прижатую им ногу и, натянув на голову одеяло, сползала вниз. Чаще всего Драко спит очень чутко, и хотя она рассчитывает, что в ходе самого процесса он всё же проснётся, в её планы не входит его пробуждение в самом начале. Ей несколько боязно, но это нормально, ведь не отказываясь от своих намерений, она лишь сомневается, что сможет справиться, очнись Драко прямо сейчас.
Гермиона опускается ещё ниже и устраивается между его раскинутых ног, одной рукой упираясь в матрас, а другой убирая с лица волосы. Малфой по-прежнему дышит глубоко и ровно — спит, но в эту секунду Гермиона гораздо больше увлечена изучением его пениса, оказавшимся перед её носом. Головка, вены, мошонка, лобковые волосы. Самый обычный половой орган. Никаких искривлений, странных родимых пятен или шрамов. Такой же, который она могла бы увидеть в маггловской школе во время уроков по сексуальному воспитанию. Внутри всё то же самое, что Гермиона изучала на плакате в кабинете врача.
Она чересчур прямолинейна и не знает, правильный ли это настрой. Разумеется, именно этот пенис особенно примечателен. Хотя бы тем, что для неё он тот самый. Тот самый, что она чувствовала своей спиной, животом, бёдрами. Тот самый, что она трогала, в котором нуждалась и о котором даже молила. Тот самый, что она ощущала внутри себя, — часть Драко, время от времени оказывающаяся её собственной и заставляющая терять голову. Приносящая такое наслаждение, что она боится, как бы её сердце не остановилось, а мозг не взорвался — хотя она вряд ли обратит внимание на подобные мелочи.
Её дыхание убыстряется, и ей приходится приподняться, чтобы не тыкаться носом в кожу Драко. Вот так уже лучше, да. Наверное, стоит попробовать получить удовольствие, вместо того чтобы стараться проглотить объект для научных изысканий. Гермионе просто нужно начать.
Член в её руке мягкий, липкий после недавнего секса, но это не доставит проблем — она уже пробовала себя раньше. На его и на своих пальцах, на губах Драко — и, честно говоря, Гермиона уже привыкла к подобному. Она опускается на локоть, краем сознания отмечая, что изгибает бровь, перед тем как осторожно лизнуть кончик. Гладко и необычно — и в Гермионе тут же просыпается любопытство.
Она обхватывает ствол покрепче и облизывается, вспоминая положение губ на тренировочных объектах, для того, чтобы избежать прикосновений зубами. Гермиона наклоняется, обхватывает ртом головку и, впившись глазами в пупок Драко, трогает её языком. Огладив её языком во второй раз, она замечает, что всё это время Малфой задерживал дыхание и только сейчас втягивает в лёгкие воздух.
Разумеется, он уже проснулся. Он же хватается за палочку, стоит половице за дверью скрипнуть посреди ночи. Гермиона вообще не представляет, как он умудряется спать при всех тех звуках, что она издаёт во сне. Может, Драко просыпается, лишь когда происходит что-то необычное? Сейчас как раз именно такой случай — и он очнулся раньше, чем она надеялась, но позже, чем ожидала.
Гермиона снова и снова оглаживает его языком, а затем осторожно втягивает в себя. Если из-за гула работающего в углу вентилятора она и не может расслышать звук, который издаёт Драко, то в состоянии разглядеть, как натянулась у его бедра простынь — он стискивает пальцы в кулак. Вбирая в рот всю длину, она чувствует прилив робости, что просто смешно. Гермиона не сомневается, что краснеет, и прикрывает глаза, стараясь отвлечься от мыслей, насколько же плохо она всё делает. Вместо этого она сосредоточивается на своих ощущениях, на том, как твердеет его плоть от такой ласки, как упирается в горло головка. Всасывая член, она крепче сжимает губы и подаётся вверх.