Он сидит несколько секунд, не издавая ни звука, потом слышится скрип кровати.
— Я этого больше не скажу.
Она предполагает, что Малфой имеет в виду «грязнокровка», и знает: он проигнорирует её просьбу об уточнении. Или разозлится — не она одна ведёт себя так, чувствуя собственную уязвимость. Гермиона замирает в странной позе и пару секунд не может пошевелиться, сердце за рёбрами ускоряет свой темп.
— Хорошо, — Гермиона выпрямляется, крышка падает на место, и она оттаскивает сундук от двери.
========== Тридцать девять ==========
День: 1522; Время: 12
Гермиона всматривается в стенку своей временной спальни и тянется к малфоевскому сундуку, чтобы положить нож, которым соскребала плесень. Она окидывает скептическим взглядом стоящие перед ней две банки с краской и приходит к выводу, что так по крайней мере лучше, чем было.
Молодой человек Элисон — о котором та не перестает говорить с тех самых пор, как довольно бесцеремонно уставилась на две отметины у Гермионы на шее, — вернулся с банками фиолетовой, жёлтой и коричневой краски. Гермиона, моргая, несколько секунд на них пялилась, в то время как Элисон и Гарри — тот самый парень — отправились в одну из спален, прихватив банку с фиолетовой краской. Гермиона по-прежнему звала его Гарри, хотя все остальные добавляли к его имени уточняющее «младший» или «другой», пока вчера вечером и вовсе не переименовали его в «Гарри Задротера». Гермиона не собиралась так его называть, несмотря на разрешение самого Гарри и фырканье Жабьена. Честно.
— Грейнджер, — Гермиона подпрыгивает, и кисть, которой она вела по стене ровную линию, дёргается. Она смотрит направо, налево, оглядывается назад, и Малфой усмехается. — Грейнджер, это божий глас. Я пришёл извиниться за твои волосы.
Откуда-то сверху слышится весёлое фырканье, и Гермиона замечает его лицо, маячащее в дырке в углу потолка. Она и не думала, что отверстие такое большое, пока не… сравнила.
— Я не представляла, что эта дырка такая здоровая, пока не увидела, как хорошо в неё вписывается твоя надутая физиономия.
— Смешно, — тянет Драко. Под его рукой края осыпаются, и труха валится вниз в подставленное мусорное ведро — прямо в дождевую воду. Гермиона окидывает потолок подозрительным взглядом, и Малфой смещается, перераспределяя вес.
— Это что за цвет?
— Он называется «жёлтый», — медленно произносит она, её губы ободряюще изгибаются. Драко хмурится, а Гермиона улыбается.
— Я не собираюсь смотреть на жёлтые стены.
Она хватает банку, которой пользуется, затем вторую, с коричневой краской, и протягивает их Малфою. Она собиралась поинтересоваться его мнением, но этот вопрос показался ей слишком личным. Будто это их комната, в их доме, или что-то в таком роде. Словно они останутся тут надолго и Драко может быть дело до этой мелочи. Поэтому она решила, что выкрасит стены в жёлтый цвет вместо того, чтобы ждать, пока принесут что-нибудь ещё. Её тоже не должна волновать такая ерунда, а вопрос, какой цвет предпочитает Драко, будто бы… подчёркивал, что это их спальня, их личное пространство. Подобное добавляло… серьёзности.
Драко смотрит на банки с краской, затем переводит взгляд на Гермиону.
— Ты хочешь, чтобы я выбрал между грязно-коричневым и ядовито-жёлтым?
— Это всё, что раздобыл Гарри.
— Скоро принесут ещё.
— Жёлтый — цвет счастья.
— Жёлтый — цвет мочи, пчёл с жалами, желчи, гениталий, проблем с почками…
— Драко, — хихикает Гермиона, ей и смешно, и неприятно. — А какой ты хочешь, зелёный?
— Разумеется, я выбираю этот цвет, — будто она его предложила! Но лицо Драко исчезает, прежде чем Гермиона успевает хоть что-то сказать.
День: 1522; Время: 13
— Они просят добавки.
— Хм?
— Гарри, Малфой и Жабьен. Они по-прежнему голодны.
Гермиона не удивлена: полчаса назад она вынесла им воды, и ребята осушили свои стаканы за семь секунд. Мокрые от пота, с серьёзными лицами, казалось, они не страдали от головной боли, которую у Гермионы вызвал стук молотков. Происходящее напоминает ей об операциях, вот только то, с чем они на них сталкивались, сводило на нет физические потребности организма в пище. Им всем стоило бы лучше питаться.
— Джастин, тебя устроит лапша?
Он легко улыбается, принимая тарелку с сэндвичами, чтобы отнести её на улицу.
— Всё равно хлеб чёрствый.
День: 1522; Время: 14
Его ладонь очень горячая: подталкивая, Малфой обхватывает её бедро и протискивается мимо неё в коридор. Гермиона чувствует запах пота и даже сквозь футболку ощущает исходящий от Драко жар. Она оглядывается на него, отмечая, что его рубашка намокла на спине. Малфой исчезает в комнате, чем-то стучит и выходит обратно. Гарри и Жабьен избавились от своих рубашек около часа назад. Драко предпочёл не раздеваться. Наверное, он быстро обгорает, и при мысли об этом, в мозгу у Гермионы тут же всплывает воспоминание: Малфой в оцепенении лежит на земле, его покрытая испариной кожа докрасна обгорела, а она пытается влить зелье ему в горло. Гермиона трясёт головой раз, другой, а потом, прищурившись, концентрируется на Драко, чтобы избавиться от нахлынувших образов.
— Компромисс, — говорит он, кивая на спальню, и направляется в ванную.
Это хорошо. Она красила кухню, когда заметила за окном жёлтую струю. Гермиона не оценила выбранный Жабьеном способ, и вполне доступно донесла до него мысль, что мочиться с крыши неприемлемо. Хотя она и не могла представить Драко, решившего облегчиться подобным образом.
— Компромисс?
Он хмыкает, будто ему слишком жарко разговаривать, и закрывает за собой дверь. Ей тоже несладко, но она хоть не находится на открытом солнце. Гермиона заглядывает в их комнату и видит банку с синей краской, стоящую перед жёлтым пятном на стене. Она больше не может смотреть на этот цыплячий цвет и не думать о гениталиях, в зелёной спальне она бы чувствовала себя как в лесу. А несмотря на всю свою любовь к природе, Гермиона и так слишком часто там бывает.
Она возвращается к покраске коридора и вытирает со лба пот. Джастин оборачивается и, разглядывая её лицо, смеётся.
— Краска?
— Совсем немного, — у него добрые глаза. Такие, что почти исчезают в лучиках морщин, когда он улыбается. С таким человеком легко, ему хочется доверять, и Гермиона думает о том, что такие глаза опаснее всего. — Выглядит смешно, — со смехом выдыхает он, но вся его поза выражает смущение, чтобы слова не показались обидными.
Гермиона грозно размахивает кистью, и он, по-прежнему улыбаясь, делает несколько шагов назад.
— Я перекрашу тебя в жёлтый за пару секунд.
Джастин открывает рот для ответа, но замирает, услышав скрип открывающейся двери. Указывает пальцем на Гермиону, перестаёт улыбаться и невинно распахивает глаза:
— Она свирепа.
Драко не обращает на него внимания и продолжает идти по коридору, даже не удостоив взглядом. Гермиона смотрит в пространство между парнями, а Джастин отворачивается обратно к стене. Она отлично знает, каким грубым может быть Драко, но иногда забывает, насколько ему плевать на незнакомых людей. Мог бы хоть что-то хмыкнуть в ответ.
— Ты его спросишь? — услышав тихий вопрос, она переводит глаза сначала на Джастина, а затем на Драко, замершего в конце коридора.
Малфой поворачивается и, вскинув бровь, смотрит на Гермиону так, будто она отнимает его драгоценное время.
— Джастин хочет содрать оставшиеся обои с кухонных стен, чтобы мы могли их покрасить. И просит узнать, есть ли у тебя ещё один… шпакель.
Как же отец называл эту штуковину? Шпакель? Нож для шпаклевки? Скребок?
Драко сводит брови, вероятно, из-за ошибочного названия, и переводит взгляд на Джастина, который делает вид, будто не замечает Малфоя.
— Ты что, не слышала, как Поттер распинался этим утром, или ты ждёшь, что люди будут слушать только твои разглагольствования? Он запомнил неправильно. Отсюда и стук. Я сброшу тебе все… шпакели вниз.
День: 1522; Время: 15
— Ты вегетарианка или что-то в этом роде?
Авроры выбрались в маггловский мир за припасами, и похоже, эти вылазки понравились им совсем не по той причине, по которой были дороги Гермионе, — их впечатлило разнообразие провианта и ресурсов. Жабьен, Элисон и Гарри вернулись с красками, гвоздями и дранками. Судя по мясу на столешнице и по пиву в холодильнике и в руках выходящего на улицу Адама, у этого парня были другие приоритеты.