— Может быть, это сбой в работе монет. Магия на них стара…
— Да какое это имеет значение?
— …просто сработала неправильно.
— Заткнитесь, — шипит ещё один голос, и Гермиона чувствует в нём панику.
На одну секунду все задерживают дыхание. От дома в отдалении доносятся мягкие звуки классической музыки. Мелодия нарастает, но пропадает, затерявшись за звуками дыхания и переступания с ноги на ногу.
— Кто-нибудь кому-нибудь говорил об операции?
— Гарри, вот прямо сейчас они об этом и расскажут, — Гермиона кожей чувствует, с каким подозрением всех оглядывает Рон.
— Достаём портключи, — Драко нарушает эту зловещую тишину, все замирают, а Гермиона понимает, что так и стоит, вцепившись в его рубашку. И не отпускает.
— Что? — бормочет она, он на секунду встречается с ней взглядом и повторяет, чуть повышая голос, чтобы остальные его услышали:
— Достаём портключи. Мы засветились.
— Мне кажется, это слишком поспешно, — низкий резкий голос над её левым ухом.
— Мы не можем не попытаться. Кто-то явно дома, и он… — начинает какая-то женщина.
— Поттер, — отвечает Драко, потому что, похоже, руководит операцией Гарри.
Что бы ни хотел сказал Гарри потерялось в давящей тишине. Это та лихорадочная пауза для эмоций между действием и ответной реакцией, но этой секунды хватает для поражения. Гермиона замечает яркие жёлтые лучи над малфоевским плечом, хватает Драко и тянет его в сторону. Он сдвигается всего на пару сантиметров, его глаза удивлённо смотрят на неё и тут же закатываются.
Из горла Гермионы вырывается писк, справа слышится крик, а затем её накрывает волна онемения. Следом наваливается темнота, Драко обвисает на её руках, и уже секунду спустя она падает следом.
========== Сорок два ==========
День: 1542; Время; 16
Кажется, прошла всего секунда. Будто Гермиона только моргнула после того, как Драко начал заваливаться, а она сама почувствовала онемение, но вот она открывает глаза, а вокруг уже всё иначе. Нет ни воспоминаний, ни вакуума темноты — всего лишь взмах ресниц.
Она поднимает голову и смотрит в искажённое тревогой лицо Малфоя. Почему всё опять так странно? Где она, да и где вообще это самое «где»? Почему Малфой так в неё вглядывается? Тело скручивает от боли, сердце молотом бухает в груди, но она не понимает почему.
— Гермиона, — резко шепчет Драко и, стискивая зубы, встряхивает её.
— Дра?.. — она мотает головой, стараясь прояснить зрение. — …Ко?
Ладно. Хорошо. Развалины, монета, особняк, Драко, команда, они засветились. Жёлтые лучи, онемение… но над малфоевским плечом виднеется потолок, а не лес с противниками и вспышками заклинаний. Где…
— Надо идти. Я могу тебя нести, но ты должна прекратить кричать.
— Что? — Гермиона трясёт головой, стараясь сесть, но её колотит дрожь, Малфой поднимается и вздёргивает её на ноги. Всё её существо этому противится, боль разгорается сильнее, из горла вырывается хныканье. Она плохо видит левым глазом. Ощущения такие, будто лицо накачали воздухом.
Голая грудь Драко залита кровью. Порез, с палец длиной, всё ещё кровоточит под его левой ключицей — начинаясь на середине груди, он заканчивается около подмышки. Есть ещё один: большой зигзаг в правой части живота, запястья Малфоя кровоточат. Его левый глаз опух, покрывающий веки синяк тянется к носу и переползает на другой глаз. На челюсти виднеется красная отметина, рот порван. В лице Драко отчётливо читается паника, и это лишь усиливает её собственный страх.
— Можешь идти? — спрашивает человек, стоящий за спиной у Малфоя — Гермиона узнаёт в нём того, кого Гарри затаскивал в тень пару… секунд назад?
— Конечно.
Драко хватает её за руку и разворачивает в сторону… коридора. В креплениях вдоль стены торчат факелы, но лишь немногие из них горят, мерцая в густом мраке. Едва пустившись бежать, ей приходится прикусить язык, чтобы не закричать от боли. Колени трясутся, в левом боку вдоль рёбер разливается режущая боль, в правом — ослепляющая, а по всей спине — обжигающая, обжигающаяобжигающая.
Гермиона невольно замирает, будто тело раньше мозга понимает, что не может дальше двигаться, и Драко подхватывает её на руки, словно только этого и ждал. Словно он наклонился к ней ещё до того, как она остановилась. Он стискивает её, и она шипит от боли: рука под коленом не доставляет неудобств, а вот прикосновения к спине лишь ухудшают жжение. Обняв Малфоя за шею, Гермиона приподнимается, но он не даёт ей отстраниться. Вздрогнув, Гермиона только сейчас понимает, что на ней его рубашка, но не может сообразить, чьи именно эти багровые пятна на ткани — его или её.
— Драко, — она пытается шептать, но вместо этого у неё выходит хриплый рык.
— Ни звука, — он отвечает так тихо, что ей нужно несколько секунд, чтобы осознать эти выдохи, служащие словами.
Она не представляет, что сейчас происходит. Не понимает, почему ей так больно и что именно стряслось с ней и Драко. Она не знает, сколько времени прошло с тех самых событий, которые она помнит, и что случилось за этот период. Гермиона понимает только то, что похоже, они пытаются сбежать, у них нет палочек, и будь в их распоряжении портключ, их бы уже и след простыл. Она знает, что грудь Драко дрожит, его лицо искажено болью и паникой и последнее, что ему сейчас нужно, это такая ноша.
Гермионе известны правила. Если она получила такие повреждения, что не может передвигаться самостоятельно, а члены её команды ранены и не в состоянии помочь, её должны оставить, вызвать подкрепление и уведомить о её местоположении. Драко очень старается, но она обуза и прекрасно об этом знает.
— Оставь…
— Грейнджер, клянусь, если ты ещё хоть раз вякнешь об этом, я засуну пальцы в раны от кнута на твоей спине.
Раны от кнута?
— Ты…
— Именно здесь я потерял Поттера и Эмери.
Не сумев отыскать достойный ответ, Гермиона отрывается от шеи Драко и встречается глазами с мужчиной, идущим позади.
Потерял? Потерял? Что он имеет в виду под этим «потерял»?
— Что? — беззвучно спрашивает она.
— Их схватили, — отвечает тот шёпотом, наклоняясь к ней ближе и чуть не спотыкаясь на ступенях, по которым начинает подниматься Драко.
Боль становится нестерпимой, Гермиона зажмуривается и прикусывает губы, подпрыгивая в объятиях Драко, мучительный стон вырывается из его горла. Раздаётся удивлённый возглас, и затем снова наступает темнота.
День: 1543; Время: 2
Она чувствует под боком холод и моргает, вглядываясь во мрак. Гермионе кажется, будто она кружится на карусели — так всё вокруг вертится, но у неё всё же получается достаточно сконцентрироваться, чтобы понять: она лежит на полу. В воздухе тянет металлом и серой, и она боится того, что это может значить. Она не слышит ничего, кроме шума капель у своей головы. Ни шелеста дыхания, ни шороха движения. Гермиона одна.
Она думает, что ей надо встать, постараться выбраться и отыскать остальных, но она слишком устала, а по мере пробуждения мозга возвращается и боль. Гермиона стискивает пальцы, пытается найти хоть что-то, обо что можно опереться, но не чувствует рук. Она с трудом дышит, не говоря уж о том, чтобы двигаться, и несмотря на вопль внутри, темнота вытесняет собой всё.
День: 1543; Время: 13
Стон. Тихий, хриплый стон. Гермиона моргает до тех пор, пока зрению не возвращается чёткость, и смотрит на оранжевые блики на влажных камнях. Где-то впереди раздаётся смех: негромкий, но резкий и в то же время… обидный и жестокий. Свет на секунду гаснет, но снова загорается, и теперь Гермиона может разглядеть стекающую изо рта струйку кровавой слюны.
Слышатся шаги, слева от неё раздаётся чьё-то рваное дыхание, и она медленно поднимает голову. Её движения сопровождаются металлическим лязгом, и она оглядывается в скудном свете, озаряющем камеру. Гермиона закована в цепи, наручники, поднятые высоко над головой, врезаются в запястья, тело свисает вперёд. Она выпрямляется, носки ботинок теперь сильнее упираются в пол, и всхлипывает от боли, почувствовав жжение в спине. Ткань — рубашка Драко, Гермиона помнит — натягивается на коже, покрытой засохшей кровью, свежими ранами и жёлтой сукровицей, превратившейся в корку.