Она понимает, что он будет мучиться виной, и надеется, что это пройдёт быстро. Возможно, если Гермиона не будет обращать на это внимания и продолжит притворяться, будто ничего никогда не было. И может, она тоже перестанет это видеть. Они могут быть сильными вместе. Вместе они всегда были сильными.
День: 1556; Время: 12
Гермиона проводит в лазарете штаб-квартиры три дня. Гарри ушёл несколько часов назад, уже не такой бледный и трясущийся, и это явный успех. Они всё сказали друг другу по поводу случившегося и около часа просто сидели в тишине и ждали, когда же им станет легче. Уходя, Гарри без всяких объяснений положил на прикроватную тумбочку её палочку, и она стиснула её до боли в пальцах.
Тело ощущается вполне нормальным. Немного вялым, но хорошо отдохнувшим и вылеченным. Синяки покрывают кожу, но Гермиона едва ли обращает на них какое-то внимание. Далеко не раз на этой войне ей казалось, что её тело никогда не будет прежним. Шрамы остаются, но живи она в мире магглов, была бы уже мертва. Много раз. Несмотря на то, что половину жизни Гермиона провела в волшебном мире, каждый раз, приходя в себя после чего-то подобного и чувствуя себя нормально, она не может смотреть на своего целителя без благоговения.
— Где мои ботинки? — спрашивает она мужчину, делающего какие-то пометки в пергаменте. Она огляделась по сторонам, но ничего не увидела.
— А… — целитель прикладывает палец к виску, как бы призывая воспоминания, а Гермиона пытается обуздать дыхание. — Малфой. Я попросил его оставить ваши вещи, но он… очень настаивал на том, чтобы вернуть их в ваш сундук. Он забрал вашу одежду.
Очень настаивал. Да, это Драко. Гермиона лишь надеется, что Малфой всё ещё где-то здесь. Она не могла спросить Гарри о том, что случилось, а лучше всего она помнит именно Драко. В её памяти множество пустых мест, которые необходимо восполнить, иначе она сойдёт с ума.
— О… Кхм… Вы не могли бы, э-э-э… — целитель озадаченно смотрит на неё, и она собирает в кулак всю свою решимость. — Там есть кое-какие шрамы, которые бы я…
— Конечно, — перебивает он и живо проходит к ящикам у стены. — Вам придётся надеть ночную рубашку и лечь на кровать.
— О, хорошо. Я… — она краснеет, чувствуя себя странно, ведь в этом нет особого смысла. — Я лишь хочу избавиться от некоторых из них.
Мужчина протягивает ей одежду и кивает — слишком профессионально, чтобы она испытывала неловкость. Взмахом палочки он покрывает кровать простынью, и Гермиона быстро переодевается, перечисляя воспалённые бугристые шрамы, оставшиеся после ударов кнута.
========== Сорок три ==========
День: 1556; Время: 13
Выходя босой из лазарета и бредя знакомыми и сбивающими с толку коридорами в комнату Драко, она чувствует себя странно. Это несколько волнительно: выбравшись из больницы, пройти через дом и оказаться в собственной спальне. Ладно, в его спальне.
Замерев перед дверью, она несколько минут размышляет, прежде чем решиться постучать. Но первой открывается дверь чуть дальше по коридору, и, обернувшись через плечо, Гермиона замечает появляющегося из ванной Малфоя. В животе что-то по-дурацки ёкает, как всегда, при виде него, и дыхание перехватывает. Так приятно видеть его здесь, наблюдать, как он стоит там и смотрит на неё, живой. Такой восхитительно живой. Начиная задумываться о своей жизни, Гермиона иногда приходит к выводу, что каждый вдох, каждое движение — это невероятный, пульсирующий момент бытия.
Они просто вглядываются друг в друга в течение нескольких долгих секунд, и Малфой машет рукой в сторону двери.
— Она заперта?
— Я не знаю.
Драко окидывает Гермиону странным взглядом, и она переводит глаза обратно на створку, ручка легко поддаётся под её ладонью. Едва Гермиона делает пару шагов по комнате, а дверь за её спиной захлопывается, Малфой проскальзывает мимо и направляется к двум креслам, повёрнутым к камину. Изогнутые деревянные детали и мягкая кожа этих предметов интерьера создают царскую атмосферу, но для неё и дешёвые пляжные сидушки удобны не меньше. Драко, конечно же, выглядит королём, вершащим суд, стоит ему опуститься в одно из них. На стеклянном столике между креслами расположились снифтер и жёлтый блокнот — либо не принадлежащий Малфою, либо у него не было возможности выбора. В стекле отражаются языки пламени в камине, и кажется, будто столик полыхает огнём.
Помявшись, Гермиона усаживается в соседнее кресло и старается с комфортом устроиться возле изогнутой и жёсткой спинки. Драко, глядя на неё, хмурится, и это совсем не та встреча, которую она ждала, учитывая, что в последний раз они с ним виделись, когда оба были закованы в цепи в подземелье.
— Ты не будешь устраивать истерику.
— Нет, — медленно тянет она, тем самым выдавая свои опасения.
Это была кошмарная ситуация, но едва ли Гермиона сейчас может сложить в своей голове полную картину, чтобы терять самообладание. Они все живы. Она вынесла много боли, но даже не знает, что оказалось её основным источником. Плен был ужасен, но это не худшее, что с ней случилось. Теперь её будут преследовать два образа: Драко, кричащий в агонии, и стоящий перед ней Гарри. Что касается второго кошмара, то его Гермиона обсуждала несколько часов подряд, а затем смотрела, как целитель убирает напоминания об этом эпизоде её жизни. А вот от первого она пытается избавиться в эту самую секунду.
— Мне не нужны, я не хочу и не жду никаких извинений… — Малфой обрывает себя на середине предложения, сдвигает брови, и на его лице отражается её собственное замешательство.
— Извинения? — Гермиона пытается заставить его продолжать, копаясь в голове в поисках зацепок о том, что она, похоже, натворила.
Ей хочется протянуть руку и разгладить морщинки на его лбу, но она сдерживается, когда Малфой подозрительно на неё смотрит. Прикусив щёку, он пристально вглядывается в Гермиону, и она понимает, что он принял какое-то решение. Отводя глаза, он по-прежнему кажется взволнованным.
— Расскажи мне, что ты помнишь.
Она отворачивается к огню, между висками зарождается головная боль.
— Я помню заклинание, попытку тебя сдвинуть. В тебя попали, а потом, наверное, и в меня тоже. Затем я очнулась от того, что ты меня трясёшь, мы были в… Мне было больно, и ты тогда обмолвился о моей спине. Всё погрузилось в темноту, когда мы начали подниматься по ступеням. Потом я очнулась в подземелье, одна, на земле. И снова отключилась. Потом пришла в себя в цепях, когда Пожиратель Смерти врезал мне по лицу. Затем началась вся эта история с Гарри… Я потеряла сознание, когда ты меня поднял. И очнулась уже на больничной койке.
Молчание Драко густое. Гермиона ёрзает, чувствуя столь пристальное внимание, и, подняв голову, смотрит на Малфоя. Она видит, как его челюсть подёргивается и язык двигается за щекой. Он опускает глаза на её колено, и когда снова встречается с ней взглядом, его лицо не выражает ничего, кроме скуки.
— Ты мне доверяешь?
— Да, — поспешностью её ответа он удивлён больше, чем она сама.
Малфой смотрит на неё, моргая, затем взмахивает палочкой, и комната озаряется светом. С выжидающим выражением он протягивает ей вторую руку.
— Иди сюда.
Гермиона хватается за его ладонь, поднимается и с любопытством косится на него, а он подтягивает её к себе. Его запястья выглядят так же плохо, как и её собственные. Она не уверена, что сможет ещё раз когда-нибудь привязать его к кровати. Не после того, как увидела его висящим в цепях и его тело извивалось и выгибалось от боли. Гермиона вздрагивает от воспоминаний о крике, вырвавшемся из его горла, о набухших венах и жилах на горячей покрасневшей коже. Драко сажает её к себе на колени, и если она и стискивает его руку слишком крепко, ничего ей не говорит.
— У тебя есть способности к легилименции? — спрашивает он, всем своим видом демонстрируя уверенность, что Гермиона сейчас дёрнется, пусть она пока и не шевелится.
— А у тебя они есть? — Гермиона вот-вот рухнет с его колен и тянется, чтобы ухватиться за подлокотники. Лицо Малфоя бесстрастно, если не считать болезненно изогнутых губ.