Вслед за голубым лучом к ним несётся рой стрел, который Гермиона взмахом палочки отправляет в стену дома. И сразу выпускает обоймой Связывающее, Ослепляющее и Оглушающие заклинания, стараясь не применять сложное колдовство, чтобы поберечь силы. Левый бок обдаёт брызгами, и она не смеет повернуть голову на звук криков или в сторону красных пятен, замеченных краем глаза.
Джинни врезается плечом в правое плечо Гермионы и разворачивается, чтобы прижаться к подруге спиной. Гермиона следует её примеру мгновением позже; повсюду мелькают разноцветные лучи, а до слуха доносятся топот и тяжёлое дыхание. Пожиратели Смерти бессильны против напора заклинаний, они валятся на землю почти в то же мгновение, как большая группа людей проносится мимо её команды.
Заслышав рокот, долетающий от дома, Гермиона бросается вперёд; окна на втором этаже вылетают, и грохот взрыва перекрывает все остальные звуки. Взмывшее в небо стекло блестит — лунные лучи превращают осколки в звезды, — и на долю секунды всё замирает. Звон уступает место тишине, на смену которой приходит рёв — осколки дождём осыпаются вниз. Стеклянное крошево, словно пыльца фей, покрывает кожу, заставляя её сиять в темноте.
«Драко», — внезапно осеняет Гермиону, она стряхивает острые крупицы, и в животе разливается горячая яростная потребность увидеть его. Она пытается заглушить это отчаянное желание, потому что знает: она ничего не может сейчас сделать. Она должна защитить себя, следить за людьми, находящимися вокруг, и это всё, что в её силах. Она не может позволить себе беспокоиться о тех, кого вряд ли сможет защитить, — отсутствие концентрации во время сражения приводит к ухудшению шансов на выживание, это Грюм твердил с первого дня. Постоянная… Сердце пропускает как минимум два удара: Гермиона замечает светловолосую голову, но дым рассеивается, и это не он.
Всякая видимость порядка и контроля, которая у них была, когда они только шагнули за ворота, сейчас полностью утрачена. Это новое сражение, но сама ситуация так знакома, что прежние страхи возвращаются. Клубы дыма, хаос, небольшие группки людей и отдельные сцепившиеся фигуры, которые могут быть противниками и союзниками, однако определить что-то наверняка невозможно. Гермиона спотыкается о тела, повсюду сверкают лучи заклинаний, и если бы она могла перевернуть мир на бок, происходящее напоминало бы дождь из радуг. Кругом вопли, внезапные крики и зловоние.
Сера, бензин, кровь, пот, земля, холод и дым. Всё это сливается в запах, связанный в её сознании с войной и вызывающий дюжину захлёстывающих эмоций. Кажется, этот лишающий сна запах она не сможет смыть со своей одежды. Иногда, оставаясь в одиночестве, Гермиона убеждает себя, будто он на самом деле там, в темноте, и она не может перебить его ни мылом, ни средством после бритья, ни человеком, ни им.
Гермиона замечает голубую линию, направляющуюся к Джинни, и тут же дёргает подругу на себя, в то время как та пытается оттащить Гермиону назад. Крохотные осколки на руке Джинни впиваются Гермионе в ладонь. Ни одна из девушек не сдвигается больше, чем на сантиметр, и Гермиона, охнув от удивления, чувствует, как что-то врезается ей в спину между лопатками. Ледяной холод бежит по венам быстрее крови, пробирается в кости, расползается паутиной по каждой частичке её тела.
Гермиона парализована, воздух превращается в пар от холода её тела, и ей требуется секунда, чтобы распознать проклятие. Она дважды встречала его на поле боя: тело полностью замерзает на две секунды, которых достаточно, чтобы поразить жертву другим заклинанием — и та раскалывается, словно кубики льда на зубах её отца. Раз увидев, как человек превратился в стекло и разлетелся на куски, забыть такое невозможно.
У Гермионы есть ещё одна секунда на то, чтобы ужас взвился в ней, как метель во время зимы, и потом её вдруг размораживают. Тело возвращается к жизни, обжигающий жар изгоняет холод, а мучительность ощущений заставляет встать на колени. Кажется, будто лезвия разрезают нутро, а кости раскрошились и впились в мягкие ткани. Сердце сбивается с ритма, сжимается и пускается в галоп. Джинни хватает подругу за руку, и похоже, именно она является причиной того, что второе, никогда не запаздывающее заклинание так и не было выпущено. Причина, по которой Гермиона не осталась лежать на земле дюжиной осколков.
Пытаясь сконцентрироваться и превозмочь боль, она c трудом поднимается, но что-то подобно бладжеру врезается ей в живот. Это не физический контакт, просто неимоверное давление, выбивающее кислород из лёгких. Гермиону отрывает от земли, подбрасывает в воздух, и она летит назад. Ноги, голова, руки подаются вперёд, она сжимается в комок, пока её спина рассекает воздух.
Она со свистом проносится мимо людей и вспышек заклинаний, Джинни выкрикивает её имя, но голос теряется в какофонии звуков.«Наверное, это и есть вторая часть», — думает Гермиона, когда её швыряет на землю. Она ударятся копчиком и шипит сквозь зубы — боль от первого проклятия еще не прошла полностью. Взмахнув рукой, она вскидывает палочку, но в угол её глаза утыкается ещё одна.
Гермиона моргает. В голове сверкает мысль: неужели она умерла? Если бы она должна была встретить его на небесах, в аду или куда там отправляются и где оказываются души, она бы совершенно точно не удивилась, что Фред встречает её подобным образом. Чтобы потом похихикать над её испугом. Но Гермиона понимает: на неё смотрит Джордж, узнавание и страх мелькают на его лице. Он опускает палочку, хватает Гермиону за руку, осторожно подтягивая наверх.
— Гермиона, всё в порядке?
— Да, — шепчет она и повторяет свой ответ громче, чтобы Джордж услышал. Она долго его не видела, но почему-то кажется логичным, что встречает она его здесь и сейчас, а не за семейным столом. Почему-то это совершенно правильно.
Их кольцом окружают люди, Гермиона не узнает их со спины, но замечает рыжие волосы. Чарли, Молли и Артур. Молли бросает на неё через плечо усталый взгляд, щит лавандового цвета срывается с её палочки. Пользуясь мгновениями передышки, Гермиона тянется, чтобы пожать руку Джорджа. Сейчас не время для эмоций или слов, которые уместно сказать.
— Мне нужно вернуться к своей команде, — она не уверена, что Джорджу следует говорить о Джинни, потому что не знает, как он к этому отнесётся.
— Мы сейчас все в одной команде. Это небезопасно.
— Я должна.
Джордж явно колеблется, но он знает её с самого детства и прекрасно осведомлён, что именно означает её поза.
— Я иду с тобой.
День: 1568; Время: 2
Гермиона прижимается спиной к стене и рвано дышит — кислород со свистом проникает в лёгкие. Она подбирается к самому углу здания и быстро оглядывается по сторонам. Дым почти развеялся, но прямо перед ней всё ещё висят серые хлопья, и она в курсе, насколько они плотные. Временами они скрадывают лунный свет, и тогда наступает полная темнота. Бег сквозь эти сгустки напоминает движение в лучах стробоскопа, бьющих по глазам: тусклый свет чередуется с непроглядной чернотой, словно вокруг парящего тела пляшут яркие вспышки. Она слышит позади себя громкий плач: наверное, кто-то опознал одно из тел, лежащих на дне пересохшего бассейна. Две стены купальни снесло, западная часть верхнего этажа, зависнув под наклоном, просела к первому, и требуется всего пара сильных случайных заклинаний, чтобы вся конструкция сложилась.
Джордж и аврор, которого он называл Хигсом, отправились с Гермионой на поиски её команды. К тому моменту, как они вернулись на место сбора, бойцов там уже не было. Это произошло час назад, перед тем, как они нашли Джинни, но всего пятнадцать минут спустя Гермиона потеряла их всех. Она дважды увидела МакГонагалл, разглядела человека, который мог быть Роном, и мельком заметила Гарри, мчащегося с таким свирепым выражением, что Гермиона с трудом его узнала.
Мизинец и безымянный пальцы на её левой руке сломаны, но Дробящее заклятие просвистело всего в миллиметре от её шеи, так что Гермиона считает, что ей повезло. Под рукой непрерывно пульсирует боль, бедро пересекает порез, пятнающий ногу красным. Было ещё несколько незначительных заклинаний, которые по её подозрениям, прилетели от своих же: самое серьёзное ослепило Грейнджер на ужасающие четыре секунды, но она смогла вспомнить контр-заклинание.