— Малфой. Просто… Дай ей передышку… Ладно? Она сейчас не в состоянии мыслить здраво, и я думаю, это очень плохая идея. Ей просто нужно немного времени. Я поговорю с ней и постараюсь всё уладить, но к завтрашнему дню она будет не в лучшей форме…
— Ей и не надо быть в лучшей форме. Это простое задание. Скорей всего, сопротивления не будет.
Гермиона чувствует, как в рёбра бьётся раздражение, и сжимает под столом кулаки.
— Я же по-хорошему прошу тебя.
— Я заметил.
Гермиона фыркает и поднимается на ноги.
— Тогда приношу свои извинения, Малфой. Я чуть не забыла, что тебе плевать на кого-то, кроме себя.
Она выходит из комнаты, даже не удостоив его взглядом.
День: 778; Время: 18
На крыльце Лаванда не появляется, и Гермиона уже собирается идти её будить, когда улавливает колебание воздуха возле своего уха. Она щекой чувствует лёгкое касание мягких волос и ощущает тепло за спиной. Она понимает, кто это, прежде чем слышит хоть слово.
— Тот факт, что я составляю план операции, исходя из возможностей выбранных для миссии участников, и что сейчас я здесь, должен означать: мне конечно же плевать на всех, кроме себя. Полагаешь, ты, как всегда, права, да, Грейнджер?
Она растерянно моргает — снова и снова, уставившись на спины друзей, переговаривающихся перед домом и освещённых лишь серым утренним светом. Гермиона не знает, что ответить, потому что часть неё ещё до того, как Лаванду отстранили от операции, понимает: она, скорее всего, ошибается. Тем не менее другая её часть всё равно считает: Малфой поступил так лишь для того, чтобы доказать её неправоту, и не пошёл бы на такое в любом другом случае.
— Нет ответа? Ясно. Я и забыл, что ты не слышишь вопрос, когда начинаешь выделываться.
Он обходит её неподвижную фигуру и спускается по ступеням вниз, присоединяясь к остальным членам команды. И Гермионе требуется пара мгновений, чтобы сообразить: у неё есть ноги, которые надо переставлять.
День: 780; Время: 7
Гермиона злится, что не Малфой, а она сама постоянно выглядит склонной к предвзятым оценкам, ведь она осуждает его потому, что так к людям всегда относился он. И осознание этого наводит на мысль, что, возможно, сейчас именно она, Гермиона, слишком много судит других. Малфой — та ещё задница. Но у неё больше не получается списывать его гнусность на предрассудки — с таким же успехом она может критиковать склонности Рона. Ведь в обоих случаях в этом нет смысла.
Она решает относиться к Малфою как к незнакомцу, которого никогда не знала раньше. Ей кажется, что так она перестанет попадать в дурацкие ситуации. Ей не нравится выставлять себя злой и жестокой.
Её угнетает мысль, что она опустилась до подобного, и неважно, кто этот человек. Гермиона знает, что на самом деле она выше этого, и наверное, сейчас самое время начать вести себя соответствующим образом.
Но, Господи, как же он бесит.
День: 783; Время: 12
— А что насчёт тебя, Гермиона? Ты когда-нибудь влюблялась?
Гермиона слабо улыбается в экран телевизора, по которому они с Тонкс смотрят чёрно-белый фильм, и качает головой.
— Нет, ещё нет.
— Влюбишься.
Иногда, отвлекаясь от круговерти этого мира, Гермиона задумывается, а правда ли это.
В конце концов, не всем же знакомо это чувство. Она уже не подросток, а молодая девушка, которая никогда не влюблялась и даже не потеряла невинность. Гермиона всегда верила, что эти два события связаны, но тот факт, что она стала старше, а ничего из этого ещё не произошло, не представляется таким же правильным, каким виделся в общежитии Хогвартса. Гермиона знает, что молода, но все вокруг миновали если не обе, то хотя бы одну из этих вех, и ей кажется, что она сильно запаздывает.
— Я думала, ты была влюблена в Рона, — Тонкс смеётся, глядя в экран, и Гермиона смотрит на неё.
Она медлит с ответом, но наконец, с сожалением признаёт:
— Долгое время я считала, что так и есть. Но теперь всё прошло.
— Из-за войны?
— Из-за многих вещей. Но по большей части из-за того, что мы не подходим друг другу, и я бы предпочла сохранить нашу дружбу, а не пытаться изменить нас обоих лишь для того, чтобы дождаться печального конца. Думаю, некоторые вещи просто не могут произойти, и неважно, как сильно мы этого жаждем.
— А некоторые происходят, несмотря на то, как сильно ты этого не хочешь, — голос Тонкс звучит так, будто это её личные откровения о собственной жизни, поэтому Гермиона просто кивает и складывает руки на коленях.
Жизнь порой преподносит чудовищные сюрпризы.
День: 789; Время: 20
Когда Гермиона возвращается в гостиную после второй неудачной попытки заснуть, Малфой сидит на диване. Миска с попкорном небрежно устроилась между его коленями, а он сам изучает дистанционный пульт от телевизора. Если не считать бликов от экрана, в комнате темно. Лаванда высоко и громко стонет в спальне наверху, и Гермиона заливается румянцем, хотя Малфой и не подозревает, что она здесь.
Депрессия Лаванды была вызвана разрывом с любовником, к которому, по собственному утверждению Браун, она испытывала слишком сильное физическое влечение. Гермионе же кажется, что Лаванда просто влюблена в этого неряшливого парня, который время от времени появляется из её спальни, но не хочет, чтобы о её чувствах кто-то знал. Их очередное примирение длится вот уже несколько часов с небольшими перерывами. Гермиона пыталась заглушить шум при помощи телевизора, но лишь жалобно пялилась в потолок, когда вскрик Лаванды перекрыл грохот киношной драки.
— Не спишь? — она задаёт вопрос, чтобы дать знать о своём присутствии. До Гермионы дошли слухи, что Симус как-то подкрался к Малфою, и тот инстинктивно впечатал его в стену.
Малфой всё равно подскакивает и вцепляется в миску с попкорном, который от такого резкого движения едва не рассыпается. Бормоча ругательства, он поправляет посудину, после чего, наконец, смотрит на Гермиону.
— Нужно быть мёртвым, чтобы не обращать внимание на это затяжное совокупление и трескотню телевизора.
Но Гермиона ему не верит: она замечает в его глазах то выражение, которое не видела с тех самых пор, как Рон вернулся со своей первой операции и заперся в комнате. Это своего рода ужас и шок. А вкупе со странной бледностью кожи и кругами от нехватки отдыха под блестящими глазами создаётся впечатление, что Малфой напуган. И Гермиона очень сомневается, что он испытывает проблемы со сном по причине чужого шумного секса.
— Что смотришь?
Его губы изгибаются в подобии улыбки.
— Про способы контрацепции.
Гермиона отчаянно краснеет и ёрзает в кресле, в котором устроилась.
— О.
— Магглы достаточно изобретательны. Хотя не знаю, как бы я себя чувствовал в этой резиновой штуке.
Господи, стонет она про себя и трёт лицо руками, будто это может помочь уменьшить жар. Малфой несколько раз нажимает на кнопку на пульте, и голос Гермионы срывается на высоких нотах, когда она спешно пытается сменить тему.
— Пульт не работает?
— Работает. Мне нравится давить на кнопки, и чтобы при этом ничего не происходило.
Она поджимает губы и протягивает руку.
— Дай мне посмотреть.
— Нет, — он подтягивает пульт к себе поближе, будто конечности у Гермионы в состоянии удлиняться и она может до него добраться. Типичный мужчина, чего уж там.
Гермиона вздыхает.
— Попробуй вынуть батарейки и переставить их.
Малфой, моргая, смотрит на чёрную пластиковую коробочку, затем переводит взгляд на телевизор.
— Я всё равно хотел смотреть именно это.
Она знает, что он понятия не имеет, о чём идет речь, и даже если в курсе, что такое батарейки, то уж точно не разбирается, как их вынимать. Между просмотром этой программы и необходимостью показать своё незнание, Малфой очевидно выбирает первое.