— Что… Что ты делаешь? — она не узнаёт свой голос — непривычно глубокий, он срывается на писк.
Гермиона пытается свести ноги, её лицо горит от неловкости, но Малфой настойчиво разводит её колени ладонями, не позволяя даже пошевелиться. Боже, с тех самых пор, как ей исполнилось четыре, никто, кроме неё самой и доктора во время ежегодных осмотров, не видел её с этого ракурса.
— Я дам тебе три попытки, — он вскидывает голову и приподнимает её ногу, стаскивая штанину и целуя внутреннюю сторону бедра.
— О, нет. Нет-нет, я действительно не думаю… — он обводит подушечкой клитор, заставляя Гермиону подавиться стоном.
— Расслабься, Грейнджер. Тебе понравится, обещаю.
Она закрывает лицо ладонью и для равновесия откидывается на дверцу холодильника. Чувствует его горячее дыхание на коже. Он разводит пальцами шелковистые складки, и Гермиона готова закричать от смущения — ей кажется, что она сию же секунду умрёт или воспламенится.
— О, — выдыхает Малфой, и она зажмуривается, крепче прижимая руку ко рту. — Ты такая влажная для меня, Грейнджер, да?
Малфой говорит что-то ещё, но слов не разобрать, потому что он приникает к Гермионе губами, делает вдох, и она даже чувствует колебания воздуха. От прикосновений его языка она дёргается, вскрикивает в ладонь и широко распахивает глаза. Малфой вскидывает руку и прижимает к её животу, его рот уже не так осторожен — бесстыден и жаден. Ему, конечно же, плевать на вкус, запах и вид того места, что сейчас перед его носом, и он чертовски хорошо заставляет саму Гермиону перестать переживать по этому поводу. Малфой ласкает её ртом, отрываясь от клитора лишь для того, чтобы дразняще скользнуть языком внутрь, вынуждая её тело открыться для него ещё сильнее.
Секунды или минуты спустя её рука уже не просто прикрывает смущённое лицо, а зажимает рот, не давая чересчур громким звукам сорваться с губ. Гермиона снова и снова выстанывает его имя, подаётся бёдрами ему навстречу и непроизвольно зарывается пальцами второй руки ему в волосы. На теле Малфоя наверняка останется синяк — Гермиона так сильно упирается ему пяткой в плечо, — но она не может сейчас найти в себе силы переживать о чём-то, кроме грядущей разрядки.
— Я… Я только хочу… — всхлипывает она, откидывает голову назад и врезается затылком в холодильник — ещё чуть-чуть, и она шагнёт за грань этого мира.
Гермиона ерошит светлые волосы и, сжимая руку в кулак, царапает ногтями кожу его головы. Малфой грубо вбирает в себя клитор и вдавливает ладонь ей в живот. Гермиона кончает с громким гортанным вскриком — пальцы на ногах скручивает спазм, и она замирает, пока её сознание где-то дрейфует, а нутро пронзает сладкая судорога. Никогда прежде она не испытывала такого сильного оргазма, и интенсивность ощущений почти пугает – кажется, она может отключиться прямо в его руках… но мыслей в голове слишком мало, чтобы всерьёз об этом беспокоиться.
Гермиона постепенно приходит в себя, начиная соображать, где она находится. Тело ещё колотит от пережитого, а кислород при вдохе обжигает лёгкие. Она чувствует влажные губы на своей шее и лениво приоткрывает глаза, моргая несколько раз, чтобы вернуть чёткость восприятия.
Светлые волосы на периферии зрения приходят в движение, и перед ней появляется лицо Малфоя. В течение нескольких ударов её постепенно успокаивающегося сердца он просто смотрит на неё, затем накрывает рукой её по-прежнему прижатую ко рту ладонь и отводит в сторону.
— В следующий раз, Грейнджер, — шепчет он, — ничего такого. Я хочу тебя слышать.
«В следующий раз», — отмечает она, пытаясь сосредоточиться, но оставляя эти бесплодные попытки. Её мозг сейчас не в состоянии обработать полученную информацию. Малфой наклоняет голову, его поцелуй почти так же нетороплив, как течение мыслей Гермионы, и она не сразу догадывается, что именно ей кажется странным.
Предупреждая желание Гермионы отодвинуться, Драко отстраняется сам, неуверенный, понравился ли ей собственный вкус. Он делает шаг назад, и она обращает внимание на его эрекцию. Утерев рот, Гермиона рассматривает его член: размер приличный — она уяснила это, ещё когда трогала его, хотя понятия не имеет, какой именно, большой или средний. Но знает: достаточный и просто отлично ей подходящий.
В голову приходит мысль, что в таком состоянии Малфой может захотеть продолжения, но он наклоняется и натягивает штаны. Оставляет их незастёгнутыми, поднимает бюстгальтер и рубашку Гермионы, пока она сама, прикрывая грудь рукой, занята джинсами.
— Спасибо, — шепчет она, забирая одежду, и стремительно покидает комнату, морщась от воспоминаний о том, что в прошлый раз подобной физической близости сказала то же самое. Но в этот раз она имела в виду кое-что другое. Хотя, после всего того, что Малфой сделал, он мог бы отнести её слова на любой счёт и был бы прав.
Гермиона никак не может поверить, что на самом деле допустила такое, и по дороге в свою спальню заливается румянцем. Не похоже, чтобы Малфоя что-то беспокоило, да и вряд ли эти ласки были его первым подобным опытом… Он однозначно проделывал это раньше. Но очень смущала мысль, что на сей раз это была она.
По крайней мере — насколько Гермиона могла оценить, пусть и нельзя было быть уверенной наверняка — она не оказалась омерзительна на вкус. И в конце концов, это Малфой… Будь всё так неприятно, он бы наверняка остановился и сделал бы что-то ещё. Ощущения были потрясающие, так что кто она такая, чтобы жаловаться?
Найдя одежду на смену, Гермиона стонет от собственных мыслей и направляется в душ. Она решает: если сосредоточиться на переживаниях, а не на том, чем именно они были вызваны и как она тёрлась о Малфоя в процессе, можно с уверенностью утверждать, что сожаления тут неуместны. И это по меньшей мере.
День: 1164; Время: 3
— Гермиона. Грейнджер.
Она принимает самый невинный вид, на который только способна, поднимает голову и смотрит в дверной проём столовой, чувствуя, как черты лица искажает то выражение глубочайшего удивления, что она репетировала всю ночь.
— Джордж! Что случилось?
Уизли прищуривается, его покрытое приправами лицо жирно блестит.
— Я знаю, это сделала ты.
— Что? Вовсе нет! — но Гермиона начинает хихикать, ведь это смешно. — Прошу прощения, просто это… Ты выглядишь нелепо.
— Я выгляжу, как чёртова индейка Флёр!
Смех, который она пытается скрыть, прорывается наружу.
— И кто бы мог такое сотворить?
— О, прекрати! — Джордж делает шаг вперёд, и Гермиона немедленно подскакивает со стула, спотыкаясь от смеха.
— Я бы никогда…
— Ты же знаешь, что с близнецами Уизли лучше не связываться, да? Месть!
— Эй! Эй! Это моя месть за мои волосы, которые оставались красными несколько месяцев!
— Да я почти весь покрыт маслом и специями!
— Смоется, — она хихикает, глядя, как друг дёргается в её сторону, но его нога едет по полу.
— Джордж?
За его спиной слышатся смешки, но всё внимание Уизли сосредоточено на той, что стоит перед ним.
— Расплата, Грейнджер! Она грядёт, — вскидывает он палец.
Гермиона делает себе мысленную пометку покинуть дом в ближайшие два дня: как только тут объявится Фред, что бы ни задумал Джордж, это обернётся по-настоящему дьявольским планом. Но сейчас она громко хохочет вместе со всеми.
День: 1168; Время: 13
Войдя в кухню и обнаружив, что за столом сидит Малфой, Гермиона теряется — всё, о чём она может думать, это прошлый раз, когда они оказались здесь вместе. Однако он не замечает её нервозности — по крайней мере, Гермионе так кажется, — и она старается вести себя как обычно.
— Ненавижу эти штуки. Вечно остаются холодными в середине, сколько ни держи их в микроволновке.
— Так разрежь пополам, — бормочет Малфой, занятый где-то раздобытой газетой. Гермиона подумывает попозже утащить её у него и узнать, что же происходит за пределами их маленького замкнутого мирка.
Она переводит взгляд обратно на микроволновку, внутри которой в тусклом жёлтом свете крутится тарелка с едой.