Гермиона секунду колеблется, но слегка онемевшие пальцы все же справляются с рубашкой. Она знает: Малфой злится, но не на неё. Судя по всему, что-то случилось или его просто довели до белого каления. Вообще-то Гермиона первая испробовала такой способ снятия напряжения: четыре дня назад после изматывающего совещания она набросилась на Малфоя — накинулась на него с поцелуями и начала стягивать с него рубашку прежде, чем он успел захлопнуть дверь за своей спиной. В тот раз он ничем не показал своё недовольство, так что сейчас она, конечно же, не будет жаловаться.
Гермиона раздевается до нижнего белья, тогда как Малфой обнажается полностью. Но он быстро исправляет ситуацию: притягивает её к себе и разрывает трусики. Его губы жёсткие и грубые, ладони, приподнимая бюстгальтер, ползут вверх и обхватывают её груди. Малфой наклоняет голову и, зажав между пальцами соски, втягивает их губами — Гермиона цепляется за его плечи, даже не успев толком избавиться от мешающего предмета гардероба.
Он выпрямляется, облизывается и сверлит её взглядом — желваки на челюстях ходуном ходят от раздражения. На её груди остались грязные отпечатки его ладоней. Малфой стискивает Гермиону за плечи и снова целует, толкая на кровать. Она не совсем понимает, как вести себя с таким Драко, но было бы неправдой утверждать, что подобное поведение не возбуждает. Гермиона хочет, чтобы он взял её именно так, агрессивно и зло, и где-то внутри зарождается трепет от осознания того, что сейчас произойдёт.
Он переворачивает Гермиону на живот и, впиваясь пальцами в бёдра, вынуждает встать на четвереньки, но она в нерешительности замирает.
— Я… Я не… — едва матрас проминается под его весом, она задерживает дыхание.
Малфой ждёт окончания фразы, и она обдумывает, что же ей сказать, попутно заливаясь сумасшедшим румянцем от своей позы и его ладони, беспрепятственно оглаживающей её ягодицы. Гермиона так и не озвучивает свои сомнения, так что он проводит головкой члена вдоль её промежности, собирая влагу, и направляет туда, куда она и надеялась.
Гермиона с облегчением выдыхает: это её устраивает. Малфой даёт ей ещё секунду, удостоверяясь, что возражений не последует, и неторопливо погружается внутрь.
Такая медлительность удивляет Гермиону, но, наверное, всё дело в её первоначальной неуверенности, и таким способом Драко даёт ей возможность передумать. Но уже мгновения спустя он клещами впивается в её бедра и начинает яростно вбиваться в податливое тело.
Дыша с трудом, Гермиона опускает голову и комкает в пальцах одеяло. Стоны и влажные шлепки быстро заглушают остальные звуки дома, она прижимается к матрасу широко открытым ртом и закрывает глаза. Его ногти оставляют на её коже следы, тазовые кости больно ударяются о ягодицы — но ощущения при этом невероятные. Она никогда и не подозревала, что ей может такое понравиться, но ей хорошо, хорошо, хорошо, повторяет она про себя снова и снова.
Единственное, что ей досаждает в этой позе, — невозможность коснуться Малфоя, поцеловать, увидеть. Она чувствует себя несколько выключенной из процесса, но Драко с лихвой восполняет этот недостаток углом проникновения, скоростью и тем, как исступленно он что-то бормочет между вздохами. Малфой задаёт безумный темп, и Гермиона старается ему соответствовать, вцепившись в одеяло и со стоном подаваясь назад.
Именно поэтому она ошарашена, заметив сквозь пелену желания, что Драко значительно замедлился. Его рука отпускает её бедро и скользит по животу, опускается ниже, нащупывая клитор.
— Нет, — всхлипывает она. — Я… Я хочу…
— Чего ты хочешь? — от хриплых и низких звуков его голоса Гермиона стонет.
— Драко, просто…
— Милая, моё имя тебе ничем не поможет, — его вторая рука устремляется к её груди, и Гермиона с силой толкается назад.
Сообразив, что Малфой её больше не держит, она вновь и вновь повторяет это движение. Назад — вперёд — назад. Позже, осознав, что, позволяя ей проявлять инициативу, Драко всё это время не шевелился, Гермиона зальётся пунцовым румянцем, но сейчас она в состоянии думать лишь о том, какие ощущения он ей дарит. Или, точнее, она получает сама.
— Вот так, Грейнджер, — шепчет он. — Трахни меня.
Малфой убирает пальцы с клитора, обхватывает её ягодицу и затем ведёт рукой вдоль позвоночника, зарываясь в густые локоны. Почувствовав натяжение, Гермиона поворачивает голову и смотрит на него через плечо. Она с усилием выдыхает, и кажется, Малфой не меньше неё самой удивлён силе ощущений от одного лишь зрительного контакта.
— Чёрт, — стонет он, снова стискивает её бедра и возобновляет бешеные толчки.
Гермиона следит глазами за тем, как бугрятся мышцы на его руках и груди, но, почувствовав дискомфорт в шее, отворачивается. Малфою это не по нраву, и он дёргает её за волосы. Гермиона опять оборачивается, ловит его взгляд — и не может припомнить ни единого раза, когда бы чувствовала такое единение с другим человеком. Есть в этом что-то невозможно личное, никогда в жизни не испытанное, — наверное, потому, что Малфой с приближением оргазма обычно всегда опускал голову.
Драко облизывает губы, приоткрывает рот, а его бёдра судорожно напрягаются. Гермиона знает: вот сейчас он кончит, — и она заворожённо следит за ним, стараясь запомнить каждую деталь. То, как закатились его глаза, как вздулись мускулы, запрокинулась голова и дёрнулся кадык — протяжный, низкий стон вырывается из горла. Он — самое прекрасное, что Гермионе доводилось видеть. Растрёпанные волосы, раскрасневшееся, перепачканное грязью лицо. Ей повезло, что он позволил ей наблюдать за собой в момент наивысшей уязвимости. И такое никогда не сотрётся у неё из памяти.
Малфой падает вперёд, выставляя руки и упираясь ими в кровать. И Гермиона спешно поворачивает голову, давая шее отдых. Драко жарко и быстро дышит ей в спину, и она прикусывает губу, чувствуя, что он из неё выходит. Наклонившись, он проводит губами по её коже и выпрямляется, а Гермиона опять краснеет — слишком уж раскрыта она сейчас перед ним.
Она пытается перевернуться, но он ловит её за ноги.
— Не шевелись.
Гермиона чувствует его дыхание прежде, чем Малфой приникает к ней ртом, его пальцы ласкают её бедра, волосы щекочут кожу. Ей требуется совсем чуть-чуть, и она с криком кончает — разрядка и так была очень близка, когда оргазм накрыл Малфоя. Конечности держат плохо, и, отчаянно хватая ртом воздух, она валится на кровать, поглощённая круговоротом ощущений. Ей требуется время, чтобы поднять веки и вспомнить: Малфой всё ещё находится в комнате, в то время как она сама больше напоминает дрожащее желе.
Глаза Гермионы распахиваются шире, едва она упирается взглядом Малфою в пах, — Драко встаёт у края кровати, и она, зардевшись, переводит глаза на его лицо. Он ухмыляется и указывает рукой вниз:
— Да ладно, Грейнджер. Полагаю, вы уже достаточно знакомы.
Она фыркает, отводит взгляд и выпускает одеяло из пальцев. Она пытается подыскать достойный ответ, но мозг ещё не в состоянии полноценно функционировать. Интересно, Малфой именно поэтому решил заниматься с ней сексом? Кажется, это отличный способ лишать её дара речи.
— Ты грязная.
Лишь часы спустя Гермиона, вздрогнув, поймёт: в голове и мысли не мелькнуло о том, что Малфой может вкладывать в эти слова какой-то иной смысл.
— И как же, по-твоему, я такой стала? — спрашивает она, поднимая дрожащую, перепачканную и потную руку.
Малфой протягивает ладонь, и Гермиона сначала пытается изображать подозрительность, но сдаётся, принимая помощь.
— Да, вина моя, не спорю. Полагаю, мне стоит загладить свою грубость, вымыв тебя.
День: 1373; Время: 10
— Ты что делаешь? — спрашивает Гермиона, застыв в дверях, и Невилл смотрит на неё с невинным видом.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты стоишь на улице под дождем.
— Знала бы ты, что он уже сделал… — раздаётся голос у неё за плечом.
— …Ты спросила почему? — Гермиона поворачивает голову и встречается взглядом с одним из близнецов Уизли — её тут же охватывает подозрение.