Её пронзает догадка, почему он так разозлился, и в животе начинает зарождаться чувство, которое она не смеет назвать радостным возбуждением. Драко оценивающе оглядывает её, и она чуть ли не смеётся при мысли о себе и Гарольде — вместе, но нынешняя ситуация не располагает к веселью. Едва ли Гермиона ещё когда-либо сталкивалась с мужчиной, так сильно её приревновавшим, и это поражает настолько, что она грезит наяву, как бросилась бы Малфою на шею, будь они в комнате одни.
Он впечатывает ладонь в створку, выбивая её из рук Гарольда, и заходит в комнату. Тот отступает, и Драко захлопывает дверь за своей спиной, не спуская при этом взгляда с Гермионы — она бы ни за что не призналась в том, как тяжело сейчас дышит. Он смотрит на нее с хищным выражением — но совсем не с тем, к которому она привыкла. Малфой будто бы что-то подсчитывает и прикидывает, и вкупе с ухмылкой создаётся впечатление, что ему известно нечто большее, и вряд ли его занимают планы, как убедить Гермиону вытворять всё то, что ему нравится.
— Три гриффиндорца и два их друга сидят посреди ночи в комнате, на которую наложены запирающие и заглушающие чары. «Тролль» за хитрость и «превосходно» за возбуждение подозрения. Грейнджер, я удивляюсь, как вы умудрялись шляться по Хогвартсу. Когда вы отправляетесь?
— Мы не понимаем, о чём ты… — начинает Лаванда, но Симус обрывает эти нелепые отговорки, которые всё равно не помогут.
— Это не твоё дело, Малфой.
— Полагаю, так оно и есть. Несанкционированная операция, и выглядит всё так, словно вы собираетесь сбежать. И раз уж я это обнаружил, то не хочу, чтобы меня заподозрили в содействии дезертирам — мне придётся об этом доложить.
— Драко, — шепчет Гермиона. Кричать толку нет: ей кажется, она кое-что уловила в его лице. Ложь.
Он снова встречается с ней глазами и не отводит взгляд, пока Симус оскорблённо возмущается:
— Малфой, они в это не поверят! Ты же специалист по проникновению внутрь, а не по побегам, верно? Можно подумать, мы бы оставались тут так долго, чтобы сбежать сейчас…
Он не доложит. Малфой постарается убедить, заставить её остаться. И если он её свяжет, отобрав палочку, это может сработать. Но в конечном итоге он просто разозлится и отпустит Гермиону на все четыре стороны. По крайней мере, она считает именно так.
— Мы не дезертируем и не планируем ничего запрещённого… Ну ладно, самую малость, но это совсем не то, чему бы воспрепятствовал Люпин. Малфой, у нас просто нет времени, а он заставляет нас ждать…
Когда отворилась дверь, Драко стоял на пороге с покрасневшим лицом, запыхавшийся, будто бы он торопился. Его не было в доме этим вечером. На его плечах до сих пор болтается мантия. Он явился сюда по какой-то причине… связанной с ней, Гермионой, но по какой именно, не известно.
— Симус, опусти палочку, — Лаванда со вздохом плюхается на кровать — карты в штанах хрустят под весом её тела, но из-за крика этого никто не слышит.
— Мы лишь пытаемся помочь её другу, — пожимает плечами Гарольд — он, очевидно, лишён той гриффиндорской бравады, что заставляет при слове «дезертир» раздувать грудь от негодования.
— Уизли, знаю.
— Ты не можешь заставить меня остаться, — в комнате воцарилась тишина, и в голосе Гермионы отчетливо слышатся стальные нотки.
И вот теперь она узнаёт прежнего Драко, вновь вернувшегося на смену странному эмоциональному незнакомцу. Он вскидывает левую бровь, приваливается плечом к дверному косяку и скрещивает ноги. В его пальцах крутится палочка, а уголок рта приподнимает ни о чём не говорящая усмешка. Малфой ведёт свою игру, скрывая собственную неуверенность.
— Смог, если бы захотел. Но раз уж ты так жаждешь посмертной славы, Грейнджер, я не собираюсь тебя отговаривать.
— Тогда какого черта ты здесь делаешь? — взрывается Симус — его лицо вспотело от гнева.
— Я бы не простил себе, если бы пропустил картину вашей гибели. Это могло бы хоть как-то примирить меня с этой войной.
— Что?
— Финниган, я уже в курсе, что мозгов у тебя нет, так что не надо так часто это демонстрировать, — Драко выпрямляется во весь рост, сдувает с глаз чёлку и смиренно вздыхает. — Я отправляюсь с вами.
День: 1440; Время: 1
Гермиона не собиралась просить его о помощи. Малфой проигнорировал её замечание, что он выписался из больницы менее тридцати шести часов назад. Со скучающим видом выслушал перечисление своих ранений. Сердито таращился, пока Гермиона распиналась по поводу возможных последствий, и до синяков сжал её запястье, едва она попыталась ткнуть в его плечо пальцем. Спустя огромное количество споров, две серьёзные стычки между Малфоем и Симусом и обмен множественными свирепыми взглядами между Драко и Гермионой они наконец-то занялись делом.
Гермиона уже знает: если что-то втемяшилось Драко в голову, переубедить его вряд ли удастся. Кроме того, он умелый, стремящийся помочь боец, а их отряд и так слишком малочислен. Рядом с Малфоем Грейнджер чувствует себя в большей безопасности, но её беспокоят его раны. Гермиона не представляет, до какой степени они серьёзны и насколько осторожно Малфой должен себя вести, однако выяснить это получится, лишь когда он сам продемонстрирует свою слабость, а подобного от Драко Малфоя вряд ли дождёшься.
— Говорю тебе, это плохая идея. Этот дом используют меньше всего, а мы здесь с Малфоем — никто понятия не имеет, где мы. Он же, устроив бойню, имеет все шансы преспокойно скрыться. Не то чтобы я не мог убить его первым, но, Гермиона, суть не в этом. Неужели ты совсем потеряла рассудок?
— Симус, во-первых, не разговаривай со мной в подобном тоне. Во-вторых, если Драко ещё не убедил тебя в своих намерениях, это явно доказывает, что ты и впрямь твердолобый, — огрызается Гермиона. Позже ей станет неловко за свои слова, но терпение она потеряла уже очень давно.
Симус обиженно замирает, его орденовская повязка болтается на пальце. Лаванда, сомневаясь, почесывает висок: она не знает, чью сторону занять, и наверняка берёт на заметку тот факт, что Гермиона защищает Драко Малфоя. Снова.
Стараясь отвлечься от желания извиниться, Гермиона повязывает себе на руку оранжевый лоскут и мысленно напевает. Гарольд же остаётся сидеть на диване, растягивая губы в той самой улыбке, которая всегда казалась Гермионе жутковатой.
Несколько недель назад Драко заметил, что, похоже, парень Лаванды не особо обращает внимание на царящую вокруг атмосферу. В воздухе заискрит множество различных эмоций, или наоборот, от злости и неловкости разольётся оцепенение, а ему словно бы всё нипочем. Он просто будет… либо улыбаться, либо пялиться на Лаванду, либо то и другое вместе.
— Полагаю, кто-то не удосужился раздобыть все чертежи, — Драко так тянет слова, что всем присутствующим становится ясно: он уже давным-давно осознал их общую некомпетентность.
— Какие чертежи? Зданий? — Драко на вопрос Джастина не отвечает, но тот уже понял, что блондин не считает нужным реагировать на очевидные вещи, поэтому пускается в объяснения: — Мы забрали всё, что там было.
Драко прикусывает щёку и дёргает подбородком в сторону Гермионы.
— Ты должна мне объяснить, что значат эти ваши закорючки.
Гермиона следует за Малфоем на кухню и, едва он останавливается у стола, неловко застывает за его спиной. Она не понимает природу своего смущения, но поделать ничего не может. Всю войну эмоции закручивали Гермиону, словно торнадо, а за прошедшие несколько дней всё стало только хуже. В больнице она испытала такое счастье и облегчение, что Малфой жив, была настолько выведена из равновесия мыслями о судьбе Гарри, похищении Рона, смерти Невилла, что времени просто всё обдумать у неё не нашлось. Последний раз, когда Гермиона оказывалась с Драко наедине — не в тот момент, когда глаза Малфоя закрывались, а язык заплетался от принятых обезболивающих, — она думала, что живым его больше не увидит.