— Они все живы. Малфой, Юст и рыжеволосый парень без сознания, их переправили в Мунго. Другой… — облегчение накатывает на Гермиону живительной волной, но её беспокоит кое-что ещё, и она не позволяет себе провалиться в беспамятство.
— Я здесь, здесь, — Джастин кладёт ладонь ей на лоб, но, побледнев, тут же отдёргивает руку.
— Сотри память той девочке, Джастин. Она напала на меня, я её связала, на этом всё.
— Я не забуду!
— Гермиона, не волнуйся.
— Обливиэйт, Джастин! — кричит Гермиона и тут же закашливается от усилий.
— Я никогда не забуду, что… — выкрики девчонки тонут в рыданиях.
— Хорошо, сделаю, — кивает Джастин, потому что дети никогда не должны видеть смерть своих родителей. Есть то, что совершать нельзя, кто бы на чьей стороне ни сражался.
Гермиона чувствует сонливость, стискивает ладонью портключ и роняет руку себе на грудь. Темнота сгущается, её постепенно затягивает в воронку аппарации, но она теряет сознание ещё до перемещения в больницу.
========== Двадцать пять ==========
День: 1452; Время: 13
Лишь на секунду приоткрыв глаза, Гермиона поворачивается до тех пор, пока не обнаруживает, что её левая нога не особо мобильна. Потом она понимает, что расплывчатая белизна, мелькнувшая перед глазами, — нечто совсем неправильное. Но ещё до того, как она снова поднимает веки, в мозгу вспыхивают воспоминания. А ведь пару минут в голове не было ни одной сложной мысли. И это почти что компенсировало перелом ноги.
Ощущение падения в пропасть сменяется привычным после миссии ненавистным замешательством. Гермиона хрипло выдыхает и заходится в кашле, чувствуя боль в боку от каждого движения. Судя по общей строгости обстановки, по мигающим на потолке лампам и стоящим рядом с кроватью приборам, она в больнице Св. Мунго.
Она постепенно осознаёт наличие поблизости кого-то ещё и поворачивает голову, ожидая увидеть соседа по палате. Но вместо этого замечает светлую шевелюру, пронзительный взгляд серых глаз и губы, изогнутые в полуулыбке, которая кажется слишком натянутой: Гермиона обращает внимание на перевязь, поддерживающую малфоевскую руку, и неестественное положение его корпуса.
— Драко, — почему-то его она совсем не ожидала увидеть у своей койки.
Они поменялись ролями. Интересно, Малфой чувствовал себя так же, когда, очнувшись, обнаруживал сидящую рядом Гермиону?
— Грейнджер, давно пора. Я уж решил, что ты на самом деле можешь умереть от перелома.
— Ск… — её голос срывается, и она прочищает горло — Драко подхватывает с тумбочки стакан с водой. — Сколько я уже здесь?
— Два дня. Ты бы пришла в себя раньше, но они держали тебя в лечебном сне, чтобы восстановление проходило лучше.
— Из-за сломанной ноги?
— Ожоги. Весь бок, от виска до голени. Немного на спине. Чем меньше ты двигалась, тем быстрее регенерировала кожа. Теперь уже даже шрамов не останется.
Малфой протягивает ей стакан и соломинку. Гермиона делает нерешительный глоток, но, подчиняясь потребностям тела, за считанные секунды выпивает всю воду.
— Я думала, тот жар прикончит меня.
— Они сказали, что это почти произошло. Отключись ты от болевого шока — что как раз едва не случилось, и к тому моменту, как тебя обнаружили, была бы уже мертва. А всё твоя идиотская храбрость, Грейнджер. Я же говорил: она тебя доконает.
— Я не погибла, — Гермиона сердито зыркает на Драко, но толку от этого немного. — Нам бы пришлось убить тех авроров, если бы мы не уничтожили Пожирателей Смерти.
— Я бы так и сделал, но их было слишком много. Я бы успел справиться только с первым из них, и тогда меня прикончили бы остальные. Финниган отказался их убивать. Я… Я не слишком хорошо двигался, чтобы добраться до Пожирателей Смерти. Финнигана бы убили, если бы я его бросил, а потом бы они отправились за мной.
— Это была хреновая ситуация.
Малфой замолкает, но, собравшись с силами, будто ему тяжело говорить, продолжает:
— Я решил, что мы все покойники. Я знал, что мы с Финниганом долго не продержимся и что если пошлю вас с Джастином на ту сторону здания, мы точно погибнем. И вы оба, скорее всего, тоже. Между проклятиями были слишком короткие паузы, чтобы воспользоваться портключом и не подохнуть к моменту его активации. Ты… Ты спасла нам жизнь.
Гермиона краснеет и пожимает плечами.
— Но именно это мы и должны делать, верно? Во всех нас бурлит эта дурацкая храбрость — в тебе тоже. Я воспользовалась шансом, и у меня получилось.
Драко кивает, всё ещё неловко пялясь на свои тонкие пижамные штаны.
— Я не слышал тебя за своей спиной и понял, что ты отправилась за дом. Когда первый аврор освободился от заклятия и стал нам помогать, я собирался последовать за тоб… я вырубился.
— Этого следовало ожидать. Господи, Драко, твоя рука выглядит так, будто её оторвали, и… сломанное ребро?
— Выбил сустав, сломал плечо, запястье и ребро. Заметив пламя, я выпрыгнул с третьего этажа. Земля не слишком дружелюбна.
Как и огонь — с каждым вздохом боль усиливается. Очевидно, действие обезболивающего зелья заканчивается.
— Я рада, что ты в порядке. Как остальные?
— Финниган приложился головой, этим утром его выписали. Юст… ну, я слышал, что она жива. Браун тоже. Она приходила ко мне вчера, и я никак не мог от неё отделаться. Вчера я видел здесь Джастина, он принёс шоколад, — услышав новости о Лаванде, Гермиона облегчённо выдыхает и поворачивает голову к столику — там стоят цветы и лежат коробки со сладостями. Но думает она о другом.
— Ты был здесь вчера? Я имею в виду, в моей палате, — наверное, ей не стоило этого спрашивать: лицо Драко тут же приобретает бесстрастное выражение.
— Должен же я был проверить: неужели ты настолько слаба, что какая-то сломанная нога так долго не даёт тебе прийти в себя.
Гермиона закатывает глаза и улыбается — отговорка Малфоя слишком уж нелепая, он и сам наверняка это понимает. Он ёрзает на стуле, прикусывает щёку, и Гермионе интересно, о чём же он сейчас думает. Она не сомневается, что Драко тоже больно, ведь он терпеть не может принимать обезболивающие.
— Знаешь, я ведь действительно не специально нашла то письмо, — ей кажется, что сто́ит ещё один раз сказать ему об этом, на случай, если он до сих пор сомневается. Сомневается в ней.
— Знаю, Грейнджер. Мне… Мне не надо было так реагировать.
В палате снова воцаряется тишина. Гермиона теребит пальцами край простыни — ткань жёсткая и шершавая на ощупь. Наверное, сейчас Драко уйдёт, но он не двигается с места.
— Представляешь, твоё сердце во сне начинает биться быстрее, когда я говорю тебе всякие грязные словечки.
— Вот уж неправда! — встревоженно восклицает Гермиона, её щеки горят от смущения.
Она не намерена соглашаться, даже если всё так и есть: в его зрачках вспыхивают искры, он смеётся, и звук аппарата, измеряющего ритм её сердца, учащается. Драко смотрит на прибор, переводит взгляд на Гермиону и встречается с ней глазами. Его губы изгибаются в той самой улыбке, что всегда заставляет её задерживать дыхание, поэтому она уступает. Но только на этот раз.
День: 1452; Время: 18
Проснувшись снова, Гермиона видит перед собой не Малфоя, а сердитое лицо Гарри Поттера. И она может только догадываться, как сильно друг злился всё это время, если он умудряется сохранять такое выражение, даже когда она вот уже три дня валяется в больнице. Гарри всматривается в неё долгим взглядом и прекращает крутить в пальцах стебель цветка, со вздохом засовывает его обратно в вазу, сцепляет ладони и наклоняет голову.
— Гермиона, я очень рад, что ты в порядке. Полагаю, именно с этого мне следует начать.
Теперь настаёт очередь Гермионы вздыхать: очевидно, Гарри не собирается дожидаться, пока её выпишут из больницы.
— Спасибо, Гарри. А я рада, что ты, кажется, полностью оправился.
— Думаешь, это нормально? Молчать о Роне до тех пор, пока кто-то пару дней назад не пропихнул мне под дверь твою записку? Которая, знаешь ли, несколько запоздала: Люпин мне всё рассказал уже на следующий день после выписки. И я до сих пор зол на него, но ты, Гермиона? Ты ничего мне не сказала?