- Здесь происходят вещи, которые могут только присниться. Но сны эти могут быть самыми разными. Ибо никто не знает, что именно должно произойти, как и когда. Меня здесь считают предсказателем, но даже я иногда...
Он наклонился вперед, поднял руки и бросил на меня цепкий вороний взгляд. Пауза. Мне показалось, что карниз выскальзывает у меня из-под ног.
- Вот сейчас... - он помедлил и шагнул в пустоту. У меня екнуло сердце. Но ничего не случилось. Он висел в воздухе в шаге от карниза, а глаза его снова приблизились ко мне.
Не знаю, что бы я делал дальше, если бы в этот момент Шутник вдруг не расхохотался, хлопнул себя по худым ляжкам и осел прямо в воздух, как на пол. В ту секунду, когда он откинулся на руки, я сообразил, что сидит он на стекле, которое продолжает карниз.
- Черт, не умею я всерьез мистифицировать. Вот сейчас придет Вольф, он нам пошаманит. А у меня не получается: в самый важный момент начинаю смеяться - и все, никакого эффекта. Пошли, лучше поговорим.
Мы вернулись в комнату, и он разлил чай, не испытывая, очевидно, ни малейшего неудобства передо мной: ну, не состоялся фокус, так что же? И вообще, смутить этого человека, кажется, нельзя было ничем. Когда я сказал ему о странном привкусе его чая, особенно остывшего, он подернул своими разными плечами.
- В этом чае нет наркотиков, если вы это имеете в виду. Не волнуйтесь, я не пою гостей наркотиками хотя бы потому, что это дорогое удовольствие. Но кое-что в чае есть, это правда. И вы еще будете мне благодарны, уверен. Джулия, конечно, очаровательная женщина, но... Кстати, она – единственная, кто общается с внешним миром, а потому... как бы это сказать, она не лучший обьект для интереса, поверьте мне. Те женщины, которых вы увидите, - они играют уже много лет... А это совсем другое дело. В общем, я вас не призываю ни к чему, но вот-вот появится Вольф и будет камлать, как он это называет. Да вот, кажется и он.
Занавеска в дверях действительно дернулась, и в комнату пролез уже знакомый мне толстяк-лифтер. Отдуваясь, он сел рядом. Мне показалось, что он намеренно не смотрит в мою сторону, как будто не желает выдавать взглядом своих намерений.
- Слышишь, Шутник, все уже готово, только вот наверху...
Толстяк замолчал, как бы не желая говорить при посторонних, потом повернул ко мне голову, и я увидел тяжелый, нехороший взгляд. Так смотрят уголовники на случайно попавшего к ним в камеру человека. Не зря он мне сразу не понравился.
- Знаю я, что там наверху, - беспечно произнес Шутник, и снова кошка вскочила к нему на плечо.
- Все-то ты знаешь! Там такая ерунда получилась... В общем, похороны провалились. А это, сам понимаешь...
Я почувствовал себя плохо. Кажется, сейчас выяснится, что это я уронил покойника и убежал. Чем это могло мне грозить - пока непонятно: тон этого лифтера и реакция Шутника были такими, что меня могли и страшно наказать, и похвалить за то, что я сделал.
- Ага, этого я не знал, но вполне мог предположить. Значит, все меняется. Вот что: перехвати-ка Вольфа, он где-то на пути сюда; да ты и сам знаешь, где его искать. И скажи ему, что сегодняшние планы сильно изменились. Ну давай, иди.
Лифтер, все так же сопя, вышел, и взгляд над «змеиными» очками снова изучал меня. Я нервно стал соображать, как мне объяснить мое вмешательство в похороны и решил, что расскажу все как есть; в моей ситуации это самый естественный выход. Но взгляд Шутника ушел от меня, он повернулся к сидящей на плече кошке и, по-моему, целовал ее в мордочку.
-У нас слегка изменились планы, - сказал он, не поворачивая головы, - но это даже к лучшему. Там, наверху, полная неразбериха. Я давно говорил Сэму, что эта затея... Да, впрочем, это долго рассказывать. Все складывается как нельзя лучше. Для нас. Ну а теперь пойдем, я покажу вам кое-что интересное. По-настоящему интересное.
Он встал, и я увидел, что кошка, оставшаяся на плече, вцепилась в него всеми когтями, чтобы удержаться, но Шутник этого даже не заметил. Он снова открыл дверь, ведущую на карниз.
- А, кстати, я все хочу вас спросить, как вы попали ко мне? Лифт вызвала безумная Берта, а в нем были вы. Так как?
Ну что было отвечать? Я пробормотал, что был приведен Джулией в Центр, говорил там с кем-то, а потом, заблудившись, натолкнулся на покойника, ну и... Я сознательно не уточнил, в каком смысле я на него натолкнулся. Пусть понимает как хочет. В конце концов, доказать, что именно я опрокинул гроб, невозможно.
Но Предсказатель и не стал ничего уточнять. Он очень серьезно, без ухмылки, посмотрел на меня и пошел вперед. Мы снова оказались на карнизе, только теперь внизу, в зале под нами, было светлее.
Не знаю, что этот Шутник подлил мне в чай, но когда он стал удаляться по стеклу от карниза, с кошкой на плече, как Иисус по водам, я, не дрогнув, двинулся за ним. Не понимаю, как было устроено это стекло, но оно не гнулось, хотя мы дошли по нему почти до середины зала, и никаких подпорок или колон я не заметил. Впрочем, я старался не смотреть вниз: ощущение жутковатой неуверенности, куда большей, чем когда идешь по льду, все же кралось за мной.
Когда мы оказались над белым кругом, Шутник обернулся и с тем же серьезным лицом неожиданно громко сказал:
- А вот сейчас мы полетаем по-настоящему.
Странная аккустика была в этом пространстве между потолком и держащим нас в воздухе стеклом. Не эхо, а какой-то рык отозвался ему, и под ногами ощутимо завибрировало. Шутник снял кошку с плеч, прижал ее к груди и, не меняя позы и выражения лица, стал заваливаться на спину. Я подумал, что сейчас произойдет страшное: от удара стекло разобьется, и мы рухнем вниз, осыпаемые осколками. Но получилось неожиданнее: прямо над кругом стекла не было. Взвились черные волосы, я успел увидеть сумасшедший кошкин глаз, и длинное худое тело понеслось вниз.
Зачем он это сделал? Секундой позже, я знал, раздастся удар, звук ломающегося тела, крик. Но ничего не было. Вообще ничего. Внизу - такой же пустой зал с совершенно пустым белым кругом посередине.
Это неприятно: становиться свидетелем трюка, когда человек падает с высоты вниз и исчезает. А ты остаешься один на стекле высоко над залом. Неприятней, чем вывалить труп из гроба.
Я медленно опустился на колени, а потом, все так же медленно, лег лицом вниз и раскинув руки. Теперь я хорошо ощущал постоянную вибрацию стекла подо мной. Я не знал, куда делся этот сумасшедший, но еще менее знал, что случится со мной, если я пойду назад к карнизу. Я осторожно пополз к тому месту, где недавно стоял Шутник. Снизу, наверное, зрелище было занятным: в воздухе, распластавшись, медленно-медленно ползет, почти плывет человек.
Я дополз до круглого отверстия и испугался еще больше: стекло было немногим толще обычного оконного. Это значит, что вся эта поверхность может рухнуть вниз от неловкого движения. Я, в который раз, застрял.
Внизу раздались шаги, и я увидел двух женщин, совершенно голых, которые подошли к краю белого круга. Они о чем-то говорили между собой, но все та же аккустика делала их голоса совершенно неразличимыми. Обе они были молоды, если только меня не сбивало с толку плохое освещение. Да, наверняка молоды; они медленно пошли друг за другом по краю круга, и я видел, как упруго подскакивают точки сосков. Вели они себя совершенно естественно, как одетые. Но было что-то и в движениях, и в поворотах голов. Какое-то предвкушение. Как будто сюда, наверх, вместе с теплым воздухом всплывал какой-то трепет вместе с таинственным ожиданием.
Что-то - наверное, чай - зашумело у меня в голове, и страх перемешался с любопытством и возбуждением. Мысль о том, куда девался Шутник, более не волновала меня.
Голоса зазвучали громче, и появилась третья женщина. Она была выше и крупнее остальных. В боковом свете ее тело было ослепительно белым, болезненно белым. Такой положено быть рыжей, но у этой были длинные черные волосы. Возможно, в одежде ее старомодно широкие бедра показались бы грузными. Но сейчас, когда она стояла обнаженной на краю круга, эти бедра... в них был какой-то первобытный призыв! К сожалению, сверху я не видел ее лица.
Появилось еще несколько женщин, они выстраивались по краю белого круга, и мое ощущение приготовления к какому-то таинственному ритуалу все усиливалось, хотя внешне происходящее внизу выглядело довольно обыденно. Почему, собственно, я все время сопротивляюсь тому, что творится вокруг меня? Их декорация с балконом вызвала желание сбежать, движущийся лабиринт только разозлил, покойник, оказавшийся настоящим – испугал. А сейчас исчезновение Шутника воспринял только как страшный трюк? Может быть я слишком нормален для этого немыслимого мира?