Аврор, чернокожий мужчина с устрашающе широкими плечами и ещё более устрашающими острыми, как бритва, рефлексами и инстинктами, рядом с ней замолкает и бледнеет.
— Может быть… Может быть, нам стоит уйти, Молли…
После этого он перестаёт приходить к нему.
Гарри смотрит на происходящее с холодным удовлетворением.
Так продолжается месяц.
Гарри сопровождает в класс кто-то из Ордена, он занимается, его отводят в библиотеку, чтобы взять нужные ему для выполнения заданий книги, и затем отводят обратно в его комнату. В промежутках он едва успевает обменяться несколькими приветственными словами со своими учениками. Еду в его камеру приносят домашние эльфы, с которыми Гарри пытается поговорить, но которые обычно настолько заняты восстановлением разрушенных частей замка в дополнение к своим обычным обязанностям по уборке и приготовлению пищи, что у них не так много времени.
Миртл приходит навестить Гарри раз или два, но, поскольку она обычно проводит время в туалете, она не может сообщить ему никаких новостей. В основном она рассказывает об Оливии и Зое, которые до сих пор рассказывают ей о своей жизни в письмах.
В комнате нет портретов и вообще картин.
Гарри прочитал столь щедро предоставленные ему книги за неделю. Домашняя работа не занимает у него больше двух часов в день.
Другими словами: ему скучно до безумия.
Никогда прежде не было такого, чтобы ему просто было нечего делать.
Либо у него был список дел, который он должен был выполнить, чтобы тётя Петуния была довольна, либо он был слишком болен, чтобы делать что-либо, кроме как сосредоточиться на заживлении своих ран, либо он учился, либо практиковался в заклинаниях, либо читал, либо у него было что-то ещё из миллионного списка задач. Кто же знал, что ничегонеделание может быть таким… утомительным? Теперь в его жизни нет ничего интересного, кроме редких снов, показывающих жестокость к магглам, но и они снятся ему слишком редко, чтобы его скука отступила. Гарри не терпится хоть что-нибудь сделать, даже если в данной ситуации лучше всего было бы сидеть тихо и выполнять требования своих похитителей…
Именно в этот момент кое-что всё же происходит.
Хедвиг подлетает к нему в один из тех редких моментов, когда он остаётся один за пределами классных комнат и своей комнаты-камеры.
Она прилетает с письмом, написанным знакомым почерком.
«Диана Гудвилл и Нерон Блэквинг-Гудвилл рады сообщить Вам о рождении своего сына Непомука «Пака» Гудвилла».
Гарри улыбается, и начинает разрабатывать план побега.
В следующее новолуние Гарри, как обычно, отводят в класс, где он передаётся в руки учителя, в данном случае профессора Слизнорта. Старик не сильно изменил своё отношение к Гарри, но заметно смягчился. Он больше не думает, что Гарри — реинкарнация Тома Реддла, преследующая его.
Все они верят, что он твёрдо стоит на Светлой стороне.
Чтобы вызвать переполох, многого не нужно.
Крэбб и Гойл — почему они не с Малфоем и всеми остальными Пожирателями Смерти? Не потому ли Орден так боится за него? — никогда не были особо талантливы в Зельях, так что никто не удивляется, когда их котел начинает кипеть слишком сильно. Гарри только добавил ещё один ингредиент в их зелье, и все подземелья наполнились густым белым дымом.
Гарри надевает мантию-невидимку, которую Дамблдор «позаимствовал» у него, когда был его Магическим Опекуном, накладывает на себя чары-невидимости, чтобы точно быть в безопасности, и ускользает в начавшейся суматохе.
Никакие заклинания не останавливают его, когда он выходит из замка, проходя мимо парников за ворота по тропинке в Хогсмид. Хотя Гарри никогда там не был, он достаточно знает о планировке деревни от Невилла, чтобы уверенно ориентироваться в ней. Мадам Розмерта владеет пабом, который открыт только по выходным, особенно в те дни, когда ученикам Хогвартса разрешено приходить в деревню, так что у Гарри остаётся только два варианта. Кафе «У мадам Пудифут» очень популярно даже среди тех, кто уже закончил Хогвартс, так что оно заполнено людьми круглый год и является лучшим вариантом, чем паб «Кабанья Голова», который, хотя и печально известен слухами о не очень легальном бизнесе, проворачиваемом там, в основном пустует, особенно днём.
Гарри ждёт, пока пара не войдёт в кафе через стеклянные двери, оба настолько увлечённые шепотом, хихиканьем и взглядами друг на друга, что Гарри может проскользнуть за ними незамеченным.
Он подкрадывается ближе к камину, немного нервничая из-за того, что пытается сделать это в первый раз. Он делает глубокий вдох и берёт в руку летучий порох. Официантка — возможно, даже та самая печально известная мадам Пудифут — выходит из неприметной двери, ведущей на кухню, неся поднос, полный чашек, изящных горшочков и дымящихся угощений. Спотыкающее проклятие выводит её из равновесия, заставляя уронить свою ношу с какофонией шума, ругательств и удивлённых вскриков. Всё внимание теперь приковано к краснеющей официантке. К счастью — или к несчастью, в зависимости от того, кого спрашивают, — горячий напиток попадает на невинную ногу гостя заведения, который теперь громко требует сатисфакции. Его девушка смотрит на него, пытаясь изо всех сил защитить бедную официантку, извиняясь перед ней за реакцию своего спутника. Он, конечно, обижается на её слова, и они начинают спорить достаточно громко, чтобы их слышал весь Хогсмит и половина Хогвартса.
Никто не замечает, что камин на мгновение вспыхивает зелёным пламенем. Тихий голос, объявляющий «Особняк Гудвилл», затмевается гневным «Ой!»
К тому времени, когда клиенты и сотрудники мадам Пудифут снова начинают обращать внимание на камин, Гарри уже давно появляется в другом, гораздо более роскошном.
***
Гарри выпадает из камина прямо в объятия Дианы Гудвилл.
— Гарри! — визжит она — Ты смог это сделать! Не то чтобы я ожидала чего-то меньшего от ученика, которого сама обучала, но вау, я так давно тебя не видела, дай мне взглянуть на тебя!
Всё ещё не оправившись от головокружительного перемещения по каминной сети, Гарри позволяет собой руководить. В любом случае, не то чтобы у него был хоть шанс противостоять Диане. Она держит его на расстоянии вытянутых рук и тщательно осматривает. Гарри возвращает ей эту услугу. Диана не сильно изменилась. Она немного бледнее, чем когда Гарри видел её в последний раз, и набрала вес. Её волосы, когда-то спускавшиеся по спине длинными волнами, коротко подстрижены. Она двигается без нежной осторожности, которую Гарри ожидает от молодой матери, но что он знает о беременности и родах?
— Мерлин, ты совсем не изменился! — говорит Диана — Ты не сильно вырос, у тебя нет бороды, ты всё ещё тощий. Ты совсем не повзрослел?
Гарри отвечает так же ехидно и оскорбительно:
— Я думал, что матери должны быть добрыми и дружелюбными, а не такими грубянками, как ты.
— Ты так думал, потому что «слишком» хорошо знаешь, какие бывают матери, — отвечает Диана. Через секунду на её лице появляется выражение сожаления, когда она вспоминает, что у Гарри как раз матери нет.
Но Гарри просто парирует:
— Именно поэтому я возлагал на тебя такие большие надежды, — он снова переводит взгляд на Диану. — Это было моей ошибкой.
— Хэй! — она держит своё притворно-сердитое выражение лица всего секунду, прежде чем раствориться в смехе, притягивая Гарри обратно, чтобы обнять за шею. — Мерлин, ты действительно вырос. Где мой милый маленький мальчик, который никогда не мог ответить на мои поддразнивания и становился красным, застенчивым и очаровательным?
Гарри поднимает одну бровь.
— Ты превратила его в дешёвую копию себя.
Диана взъерошивает ему волосы, как делала, когда ещё училась в школе.
— Эх ты! Я так горжусь тобой! Давай, давай, расскажи мне всё о том, что произошло в Хогвартсе!
Таща его за собой, она, к счастью, упускает из виду именно то выражение лица, которое только что объявила потерянным. Он рад этому; она никогда не позволила бы ему забыть это.
Вечер посвящен официальной встрече с Нероном, который всё ещё не выглядит физически развитым, хотя и сменил свои старомодные очки на более современные.