Доктор задумчиво посмотрел в окно, а потом сказал то, чего Оленька ждала очень долго:
– У всех свои тараканы, Ольга Андреевна. Я вот не люблю кефир. Когда он киснет, сверху такая желтоватая жидкость. Я все гадаю, что это за фигня такая? Кефирные слезы? Слизь пакостная. Сам думаю, что все скользкие. Наверно, я идиот.
Ольга потрясенно замотала головой, не найдя слов, чтобы сказать ему, что он совсем не идиот, а очень даже наоборот!
– Кстати, тебя просветили, чтобы выявить внутренние повреждения. Знаешь, я никогда не видел такого красивого сердца, как у тебя. В учебнике видел, а в жизни нет. Идеальные пропорции. Вот, что значит красиво снаружи и внутри. Уж прости, Ольга Андреевна, но ты очень симпатичная пациентка, – он подмигнул игриво, а потом поправил ее подушку. – Тебе нужно отдыхать. Я приду позже, ок?
Она растерянно кивнула, и проводила взглядом приятного молодого врача. Когда он взялся за ручку двери, она задала запоздалый вопрос:
– А как вас зовут?
Он обернулся, посмотрел на нее внимательно и ответил с улыбкой:
– Стас. Ну, прости, Ольга Андреевна, что имя такое, – снова засмеялся. – У нас во дворе тараканов называли стасиками, – и вышел.
А Оленькин разум вошел, и доверительно сообщил, что не все тараканы черные, а есть еще и рыжие. Те самые, которые тоже чего-то боятся и что-то не любят. И если бы она, Ольга Андреевна, попыталась узнать людей поближе, то может быть и не подвернулся так трагично ее каблук, не было бы темных зевов и плавно танцующих существ. А ее красивое сердце перестало бы биться тревожно всякий раз при виде несовершенства. В конце концов, нет ничего совершенного, но есть редкое везение получить еще один шанс.
ХОРОШАЯ СЕМЬЯ
Автор: Маша Ловыгина
Дом в деревне Сумароков снял, чтобы спокойно закончить рукопись. Сроки поджимали, к тому же находиться в квартире с женой Мариной и детьми стало совершенно невыносимо. Роману казалось, что весь этот семейный быт начисто съел его вдохновение. Он огрызался без повода, и развод, как спасение, уже маячил перед ним.
Странно было осознавать, что когда-то именно он уговорил Марину выйти за него, хотя встречались они совсем недолго. В то время она была юная, звонкая, восторженная, и это ему очень нравилось. Потом родилась дочь, следом сын. Жена превратилась в озабоченную уставшую наседку, вылизывавшую отпрысков и во всем соглашавшуюся с мужем. Сумарокову стало скучно и тоскливо. Нет, она не требовала от него какого-то явного внимания, кормила и обстирывала, пылесосила и убирала его кабинет, когда он ходил на прогулку. Но дети были детьми, и от шума их детских игрищ невозможно было скрыться.
Снять этот дом Сумарокову предложил приятель. Сам он на месяц уезжал в рабочую командировку и не планировал появляться в деревне до конца июля. Дом стоял на краю деревни, у самого леса. Неподалеку находился другой дом, в котором, по словам приятеля, давно никто не жил. Сумарокова это более чем устраивало.
Книга писалась, и даже природа радовала его в своем многозвучии. Проснувшись, Роман пил кофе, садился на веранде и погружался в повествование, радуясь теплому ветерку и щебечущим птицам.
О том, что в соседнем доме поселилась семья, Сумароков узнал сквозь негу предутреннего сна через неделю своей дачной жизни. Громкая ругань ударила по ушам, а детский плач заставил подскочить на кровати. Роман попытался закрыться подушкой, но звуки скандала продолжали настырно лезть в уши.
Заварив кофе, Роман вышел на веранду и хмуро оглядел подросший газон. Ему показалось, что ветки малинника подозрительно шевелятся, а вскоре меж ними промелькнуло сначала что-то красное, а затем синее…
- Эй, кто там? – крикнул Роман. – Это частная территория!
Кусты снова зашевелились. Сумароков поставил чашку и, подтянув спортивные штаны, спустился вниз. Нагнувшись, убедился, что в малиннике точно кто-то прячется.
- Я вызываю полицию, - спокойно сказал он и вытащил телефон.
Ветки раздвинулись, и перед Сумароковым возник чумазый мальчишка в синих шортиках, из-за спины которого выглядывала девчушка в красном сарафане. Роман погрозил пальцем и указал подбородком на калитку. Однако дети и не думали уходить. Они разглядывали Сумарокова и продолжали обрывать крупные ягоды, брызгая соком на заношенную грязноватую одежду.
Ягод Роману было не жалко.
- Ладно… Когда наедитесь, калитку за собой закройте, - великодушно заявил он и направился обратно в дом, морщась от того, что раздражение вдруг обхватило голову стальным кольцом. – И не шумите тут! Я не доспал еще, - огрызнулся Сумароков.