Со временем стало тише, прилёты – реже. В деревню зашли солдаты, помогли с крышей и поделились своими пайками. Лена не чувствовала счастья или облегчения, всего лишь признала факт – появилось больше еды. Антошка что-то счастливо лепетал огромным военным, с удовольствием фотографировался с ними и принимал подарки: конфеты, крепкие красные яблоки и маленького кролика, которого бойцы поймали в поле специально для него. Тогда и был сделан снимок Антона и Лёпы: молодой солдатик удачно поймал кадр.
Военные ушли, оставив Лене лекарства, хлеб, крупу, тушёнку и мизерную надежду на то, что больше не будет бомбежек. Но они были, правда, реже и реже, но…
Лена перебралась в дом, принялась обустраиваться, даже пыталась ночевать в собственной постели. Антошка привычный к грохоту и взрывам, прекрасно засыпал и просыпался один, не понимая по своему младенчеству того, что происходит и, принимая все как данность. Лёпа спал только рядом с Леной и не отходил далеко от дома, видимо, не желая снова терять хозяев.
В тот день Лена накормила ужином сына и уложила его спать. Сама присела за кухонный стол и задумалась, пропав надолго в своих мыслях, а очнулась от того, что Лёпа прыгнул к ней на колени – чего не делал никогда – и мягко тронул лапой ее лицо.
– Лёп, ты что? – она удивилась: кот редко ластился.
Он не ответил, конечно, но глаза его в тот самый момент были совершенно человеческими. Кот ткнулся холодным носом в щеку Лены, а потом спрыгнул и ушел к Антону. Впервые он не остался ночевать рядом с хозяйкой, выбрав постель сынишки.
Перед тем, как уйти спать, Лена заглянула в комнату сына: Антошка крепко спал, раскинув руки в стороны, а Лёпа прекрасно устроился на его груди. Лена улыбнулась и не стала снимать здорового кота: по ночам все еще было прохладно, а под теплым Лёпкой сынишка точно не замерзнет.
На рассвете Лену разбудил грохот: два мощных взрыва рядом с домом. Фанеру, что заменяла стекло выбило сразу, осколками посекло стены спальни. Лена выскочила из постели и метнулась к сыну. Малюсенький коридорчик показался ей бесконечным, а собственные ноги – невероятно тяжелыми. Сдерживая крик, Лена распахнула дверь и увидела кровь. Антошка растеряно моргал, шевелил ручками, пытаясь снять кота с груди. А Лёпа…
Лена похоронила Лёпу под яблоней, Антон принес на маленький холмик жёлтые одуванчики и ветку цветущей сирени.
СЛЁЗЫ НУАЛЫ
Автор: Лариса Шубникова
Ирландская баллада. Чуть в стихах, без рифмы чёткой, но все же музыка в ней есть, и вот она.
Лишь только дождь унял свои рыданья, а небо утренней зарей окрасилось и просветлело, Нуала вышла за порог. Дверь притворила тихо, опасаясь, что мать проснётся. Прошла тропинкой через луг, что изумрудной радовал травою, и обратила взор к восходу:
– Благодарю, о Дагда*, за то, что внял моим слезам, – и тонкой трепетной рукою держала шаль: та норовила соскользнуть. – Я счастлива теперь и уповаю. Про обещание я помню, уже иду его исполнить. Да нет же, я бегу!
Нуалы легкий бег не потревожил ни утра изумрудного хрусталь, ни пенья птиц в лесу густом и свежем, ни ручейка, что воды скоро нёс и напевал, журча чуть слышно. Под сенью зелени и меж стволов огромных, что мхом покрылись сотню лет назад, Нуала отыскала самый старый дуб. К нему направилась, стараясь не тревожить покоя леса и его молчанья.
У старого замшелого ствола, там, где корней виднелись очертанья, Нуала опустилась на колени и положила в мох сосуд: он стоил баснословных денег, был редкостью немалой. Сам небольшой: чуть меньше половины пальца. Им одарил легионер имперский, когда с отрядом мимо проходил. Так расплатился он за хлеб, за молоко и за улыбку юной эйр*.
Жаль, что нежданное богатство не принесло удачи, а только горе, слёзы, безнадёжность. С уходом легиона ушли и юноши, а вместе с ними Си. Их увели, и для того, чтобы рабочих рук хватало для латифундий* римских. Нуала плакала, когда лишилась Си: он на прощанье утешал, суля любовь и счастье. Ждать умолял его и помнить, хранить себя, любовь к нему и взращивать надежду на то, что скоро он вернется.
Нуала год ждала, когда пошёл второй, отчаяньем сковало сердце, и девушка на утренней заре просила Дагду ей помочь. Взамен клялась, что станет плакать каждый день и слёзы собирать в сосуд. И этот дар солёно-горький отдаст ему, путь он в котёл* добавит горечи и соли, быть может, кто-то ждет?