– Как у Волан-де-Морта? В его жизни было много ненависти и мало любви, поэтому он стал таким чудовищем.
– Что-то в этом роде. Но он – другое дело. Он не уравновешен в этом мире. В природе; так, как это должно быть. Иногда ты встречаешь людей, которые тебя уравновешивают. Люди, которые приводят в равновесие воздух вокруг тебя. Темный Ло… Волан-де-Морт. Волан-де-Морт высасывает воздух из помещения. Кислород. Он везде нарушает равновесие. В людях, в природе.
– Так ты говоришь, что все должно находиться в равновесии…
– Я говорю, это подразумевается. Все должно состоять из равных половин… чтобы сохранять равновесие. Солнце и луна; земля и небо; хорошие люди, плохие люди; ненависть и любовь.
– Инь и Янь. Две руки, две ноги… Родственные души…
– Именно, если ты романтик, – судя по тому, как он это сказал, Гермиона могла сделать однозначный вывод, что он таковым не был… Можно подумать, она не поняла этого раньше.
– Это не смешно. И соответствует твоей теории. Равновесие в людях… Равновесие в соединении любви двух людей… Если ты сейчас будешь надо мной смеяться…
– Это слишком сентиментально. Я не могу удержаться.
– Гм.
– Я никогда не думал, что ты такая.
– Ты понятия не имеешь, какая я… Почему ты так на меня смотришь?
– Ммм.
– Ммм? Малфой, я думаю… Мне больше не надо вина. Моя голова… Здесь слишком жарко.
– Ммм.
– Я имею в виду… действительно жарко. Тьфу-ты! Ммм, ладно. Ладно, хорошо… Так ты говоришь, для того, чтобы быть нормальными, людям нужно равновесие в эмоциях?
– Я говорю, так должно быть. Никто не нормален. В нас всех нет достаточного баланса. И остается только постараться найти его в других людях, мест…
– …Чт… Ой! Ой! Прости, пожалуйста, я думала… Я не знала, что это твоя рука. Я прав… Ну почему ты снова так на меня смотришь?
– Ммм.
– Опять это твое «ммм». Что это «ммм» значит? Почему ты улыбаешься?
– Ты выглядишь так, словно умираешь, Грейнджер.
– Просто… Здесь жарко. Очень, очень жарко.
День шестьдесят третий; 23:26
– Куда ты уходишь?
– Когда?
Без сомнения Малфой понимал, о чем она спрашивала, потому что уходил он всегда в одно и то же время.
– Когда уходишь отсюда. По утрам.
– А зачем тебе это знать?
Она пожала плечами, теребя страницу книги. Той самой, что была ее единственной собственностью. По крайней мере, той, что была у нее здесь. Она прочитала ее сразу же, как получила, и перечитала уже пять раз. Малфой заявил, что это лучшее вложение, которое он когда-либо делал.
Гермиона старалась игнорировать тот факт, что роман был куплен на украденные деньги. Учитывая то, кем был его отец, Малфою было не в новинку тратить сомнительные средства.
– Не знаю. Просто интересно.
– Я гуляю. Брожу по окрестностям, – он уже научился ей отвечать.
Раньше, чтобы помучить, он бы проигнорировал ее вопрос, но за последнее время они свыклись друг с другом. Сложно находиться рядом с человеком двадцать четыре часа в сутки и не идти ему навстречу хоть в чем-то. Но Гермиона твердо знала, что как только Малфой сжимает челюсти, спорить с ним бесполезно, она ничего не добьется и отступала.
– Посмотри на того парня. Он ведет себя странно, – Гермиона прижала палец к стеклу, и плечо Малфоя коснулось ее руки, когда тот наклонился вперед.
– Сексуальная неудовлетворенность.
– Что? Как ты… Да ладно.
– Та девушка заинтересовалась.
– Какая девушка?
– Вон там.
Гермиона осмотрела оживленную улицу, но ничего не увидела.
– Где?
– Внизу.
Она подалась вперед, но так ничего и не заметила.
– Ниже, Грейнджер.
Он взял Гермиону за подбородок и наклонил ее голову так, что та лбом уперлась в прохладное стекло.
– Да это проститутка.
– Неа, – засмеялся он. – Она слишком хорошо одета…
– Хорошо одета? – Гермиона недоверчиво на него посмотрела. – Да на ней крошечная юбка, а на улице такой холод. И она явно что-то вытворяет у фонаря и при этом не проститутка?
– Нет, – Малфой улыбнулся и повернул ее голову левее. – Вот это проститутка.
– О… боже.
День шестьдесят пятый; 15:25
– Какого черта с тобой творится?
Гермиона кашлянула и попыталась с невозмутимым видом похлопать себя по щекам, но без толку.
– Что? Уже вернулся? Я даже не слышала, как ты вошел.
Она прочистила горло, наклонила голову и схватила книгу с прикроватного столика. Раскрыв томик на первой попавшейся странице, подняла его повыше, чтобы спрятать покрасневшие глаза и щеки. Малфой стоял и смотрел на эти жалкие попытки. Гермионе от смущения стало жарко, ее руки немного дрожали.
– Что-то случилось? – его голос звучал настороженно, но спросил он это с такой небрежностью, на которую был способен только Малфой.
– Нет. Все в порядке, – дыхание перехватило, и она проглотила пару гласных. От этого вопроса ей всегда становилось только хуже.
Малфой молчал так долго, что Гермиона умудрилась взять себя в руки, привести в порядок мысли и чувства и даже прочитать две страницы, когда услышала шорох одежды. Она чуть опустила книгу, чтобы взглянуть на Малфоя поверх страниц, и увидела, что тот все еще на нее смотрит.
– Я иду на улицу. За горячим шоколадом, в то маленькое кафе.
– О, – шоколад там был просто отличным.
– Ага.
– Но ты же только пришел.
– А теперь ухожу, – он пожал плечами и сунул руки в карманы.
Малфой перекатился с пятки на носок и приподнял брови. Она не знала, что и подумать, поэтому вернулась к книге, пока на нее не рявкнули, что она слишком долго пялится.
– Слушай, я не… – она подняла глаза, и он замолчал, вздыхая. – Я не… Я не знаю, как…
Малфой покрутил рукой между ними, и Гермиона совсем растерялась.
Он откашлялся и отбросил с лица прядь волос.
– Ты идешь со мной?
Она моргнула дважды, прежде чем сообразила, что это была одна из лучших идей, что ей доводилось слышать в последнее время.
– Да. Да, звучит просто отлично.
========== Восемь ==========
День шестьдесят восьмой; 20:01
Щелкнул замок, и Гермиона подняла голову. Сползла с кровати и по пути к двери умудрилась дважды запнуться.
– Ну и что за хрень тут творится? – Малфой недоуменно нахмурился и потер руки.
– Не знаю! Я спустилась вниз и попыталась им объяснить, что в нашей комнате совсем не работает отопление.Что у нас холоднее, чем на улице, но никакой реакции! Думаю, они поняли, что я замерзла, но сюда никто не поднялся, хотя я пыталась донести до них эту мысль жестами. И… Что?
– На тебе моя мантия? – конечно он понял, что это именно она, потому что своей у Гермионы не было, а даже если бы и была – смотрелась по-другому.
– Да. Можешь выстирать ее, вычистить заклинаниями, делать, что хочешь, но мне было очень холодно… Я замерзала… и мне пришлось надеть на себя всё, что… Что?
Уголок его рта чуть приподнялся в улыбке, и Малфой покачал головой.
– Ничего.
– Нет, в чем дело? Со мной что-то не так? Я… – она недоуменно оглядела себя .
– Я просто не замечал раньше, какая ты маленькая. Как ребёнок в отцовской одежде. Ну или что-то в этом роде.
Гермиона подняла голову.
– Это не так уж и плохо.
– Не плохо. Но ты в ней утонула.
– Ну, да. Я невысокая, и, вопреки сложившемуся мнению, фигура у меня не мужская.
– Не знаю, у кого может быть такое мнение, – пробормотал Малфой, и Гермиона взглянула на него, чтобы удостовериться: он не шутил. – Даже я вижу, что у тебя есть грудь. И двухлетний ребенок сможет заметить: ты девушка, хотя любопытно, что это тебя так удивляет.
– Меня это не удивляет, Малфой. Меня удивляет сам факт: ты признал, что я выгляжу не только как лохматая морская свинка, или бурундук, или еще какая-нибудь зверушка, которая придет тебе в голову.