The Trail 1268
Ее руки дрожали. Холод, воцарившийся в скромном, местами даже чересчур пустом помещении, пробирал до костей. Безуспешно медичка пыталась справиться с дрожью, через силу заставляя себя привыкнуть к температуре. Однако, пока не в состоянии принять холод, она стремилась не терять попусту время и завершить приготовления как можно скорее.
Наконец расставив в нужной последовательности склянки остропахнущих лекарств, девушка было хотела заняться дезинфекцией хирургических инструментов, как внезапно за спиной раздался тихий и короткий стон. Медичка обернулась к мирно лежащему на операционном столе юноше. К счастью, дополнительных признаков, хоть как-то свидетельствующих о возвращении пациента в сознание, не последовало. Оттянув его верхнее веко и окончательно убедившись в действии препарата, она немедля продолжила подготовку.
Расчехлила и разложила на подставке искусно выполненные хирургические орудия, столь прекрасные, что заслуженно могли бы красоваться в доме какого-нибудь коллекционера, где-нибудь в Новиграде. Затем тщательно, даже дотошно, обработала спиртом остроконечный скальпель, два вида ножниц, пинцет, а также малый набор зажимов. Внезапная вспышка тревоги, вызванная стремительно уходящим временем, заставила ее уже в который раз проверить натяжение жгута на предплечье пациента. Не зря, ведь стоило бы его уже ослабить и затянуть повыше.
Тишину прервал пронзительный скрип дверных петель, и в отрезанное от общей залы помещение зашла молоденькая на вид жрица. Ветер, ворвавшийся следом, охладил и без того еле нагретую комнату, отчего медичку снова начало трясти. Нет, к такому дубняку привыкнуть она уже не могла. Казалось, ранее под конец зимнего Солтыция становилось куда теплее. По крайней мере изменение погоды, сопровождающиеся по большей части моросью и слякотью, предвещало солнечный, наполненный особым, жизнерадостным настроением сезон года. Так было раньше. Так было давно. Сделав крупный шаг в сторону операционного стола, жрица поставила рядом ведро воды, и оставив несколько чистых на вид тряпок, поспешно скрылась за громоздкой дверью.
Время не ждет. Завязав за спиной чуть ли не доходящий до пола белый фартук, девушка смахнула с лица рыжую прядь. Ранее проведенный анализ пациента показал, что смех, сопровождающий жест рукоблудия на изображение рыцаря, призывающего вступить в ряды славной армии, как проявление высшей степени дефетизма вовсе не продлевает жизнь, а скорее даже наоборот – стремительно ее укорачивает. Ожог левой глазницы, пара сломанных ребер и вопиюще огромное количество ушибов – все это было более чем поправимо, в отличие от его правой руки, почти полностью отрубленной у локтя. Выглядела она так, будто была здесь явно лишней.
Снаружи послышался волнующий звук мягких и неспешных шагов. Она знала, кому они принадлежали. Почему-то предвестие появления именно этой особы вселяло в девушку едкое, необъяснимое чувство тревоги. Ржавые петли дрогнули, скрипнули, и уже через мгновение в операционную явилась Мать Иоханна.
– Вы только гляньте. Месяц едва взошел, а наша гостья уже вся в делах, – Иоханна торопливо захлопнула дверь. – Я-то думала, что успею проведать тебя прежде, чем все начнется.
– Проведать? В такой-то час? – девушка немного наклонилась вперед, чтобы взглянуть в окно и убедиться – время действительно позднее. – И зачем же?
– Для разговора.
Медичка знала, что Иоханна не приходит ради пустой болтовни. Немного согрев пальцы над высоким, ровным пламенем свеч, она добавила в ведро раствор мыльянника и погрузила туда руки. После тщательного омывания их в воде, она подхватила со стола и раскатала пропитанный спиртом тканевый шарик. Повернувшись к пациенту, медичка расположила его отсеченную конечность подле культи на уровне локтевого сустава. Щипцами стала прикидывать, как будет сшивать ткани и располагать артерии, продумывая каждое свое действие на два-три шага вперед.
– Реплантация? – Иоханна стала по другую сторону стола. – Это займет у тебя всю ночь. Не легче ли ампутировать?
– Не вижу такой необходимости. Зачем, если есть шанс, что конечность приживется?
– Так проще. Для тебя, – она кивнула подбородком в сторону юноши, – и для него.
С ней сложно было не согласиться. Искусные мясники, коих по-научному кличут хирургами, способны вести свой нож точно, убирая все ненужное, оставляя при этом лишь уцелевшее. В их понимании отрезать – значит очистить, и, несомненно, они будут правы. Однако девушке такой профессионализм был не по душе.
Искусство целителей и магов-врачевателей – вот что ей было ближе. Помимо исключительных знаний, какие ткани нужно разрезать, они обладают не менее превосходными знаниями, как следует объединить их вновь. Желтое с желтым, красное с красным – предел медицины, доступный всем, кто не имеет предрасположенности к магии. Девушка оказалась в числе тех многих. Ей все так же приходилось пользоваться типичными методами врачевания, но полученные в молодости знания о сути и принципах целительства позволяли ей понимать больше, чем мог бы обычный ученый или лекарь.