– Йона, вряд ли ты пришла сюда в столь позднее время, чтобы побеседовать на тему полезности ампутации. Какое у тебя ко мне дело?
Иоханна выпрямилась:
– Полагаю, не нужно пояснять, что сейчас творится в столице. Да что там, в столице... в целом государстве!
– Ты, как всегда, заходишь издалека, – медичка аккуратно перебирала щипцами проволочный шов. – Кажется, мы уже все обсудили. Надеешься, что я изменю решение?
– Эта тема серьёзней, чем кажется. Ситуация в мире накаляется, ты же знаешь. Разве можно вот так просто оставаться в стороне?
– Послушай, я не из тех, кто интересуется всем этим балаганом, – игнорируя многозначительный взгляд Иоханны, она неспеша начала остеосинтез, умело затягивая швы. – Это не моя родина и не моя война. Кому, как не мне, дано право сохранить в такой ситуации нейтралитет.
Иоханна скрестила окоченелые руки и спрятала их в подпазушки. К удивлению медички, одежда Матери совсем не соответсвовала погоде: легкое пунцовое платье да платок, которым она отчаянно старалась скрыть седину. Женщина заправила под него выбившиеся пряди и поправила бронзовый венец:
– Помнится, когда мы говорили об этом в прошлый раз, я упоминала, что некий господин Вандербек отчаянно требовал себе в ассистентки нелюдя и…
– Йона, – голос девушки дрогнул, а руки застыли и крепко сжали инструменты, – выдели ему кого-нибудь другого, прошу тебя…
– Что же это? Я слышу в твоём голосе страх?
Последнее слово подхватили холодные стены лечебницы, унося вверх, отражая эхом о старые, цвелые камни. Страх. Именно страх и невообразимый ужас вызывали воспоминания с предыдущих баталий, где медичка, к несчастью, уже успела побывать. Поначалу по своей сердобольности и добродушию, затем ради денег, а после уже от безысходности. И раз за разом она убеждалась, что истинные обличья войны – это вовсе не то, что втирают в умы молодых новобранцев, отправляя их в первые ряды. Ни громкие воодушевляющие речи, ни благородство, ни храбрость – ничего из этого не является подлинным ее ликом. Ликом смерти. И не правы те барды, воспевающие войну, приписывая ей женского облика черты. Будто мягкость иль нежность свойственна этому монстру…? Бессмертной, безликой, вечно голодной твари, которая сметает все живое на своем пути и сломит меч даже самого искусного воина.
– Так вот, спешу сообщить, – оборвала тишину жрица, вырвав девушку из омута воспоминаний, – что все уже решили за нас. Русти выделили других помощниц.
– Прекрасно, – рыжевласая продолжила операцию, – тогда искренне не понимаю, к чему вся эта беседа.
– Теперь речь пойдет уже обо мне.
Жрица, снова скрестив руки и пытаясь хоть как-то удержать тепло, медленно расхаживала по операционной, ступая все так же тихо и осторожно, словно опасаясь сбить девушку с рабочего ритма:
– Видишь ли, Пташка, я еще не так стара, как может показаться. Годы и опыт позволяют мне участвовать в подобных, как ты выразилась, балаганах. Однако что толку, если глаза стали подводить. Отправишься вместо меня. Уверена, девочкам будет лучше, окажись они под опекой лекаря со стажем, схожим с моим. Если не превышающим...
– Ах, вот в чем дело, – девушка обнажила ровные зубы в мимолетной ухмылке. – Предлагаешь стать для них главной? Ну уж нет… Всю жизнь я была в ответе лишь за себя, и поверь, пусть лучше так и останется.
– А с чего ты взяла, что им нужен распорядитель? – молвила она в такт постукивания щипцов о хирургический шов. – Мои подопечные не идиотки и не дилетантки!
– Я этого не говорила, – девушка отложила щипцы на подставку и снова омыла руки в ведре.
– В разгар битвы, когда так легко поддаться панике, необходима слаженная командная работа. Им не указатель нужен, маяк. Рука помощи! Тот, кто подставит плечо, кто подскажет и направит в минуты отчаянья. У тебя такой опыт имеется, этого не скрыть и... Нет. Перестань. Даже не спорь со мной!
Девушка запнулась, опустила взгляд на пациента. Выдыхая понемногу воздух, она старалась расслабиться и сдержать прилив раздражения. Закрепленный иглодержателем таперкат блеснул над пламенем свечи, и после тщательного выжигания медичка одним ловким движением заправила в него нить.
– Знаешь, Йона, мне нет абсолютно никакого дела до этой вашей проклятой войны. У меня своя миссия, своя цель, – оторвав взгляд от Иоханны, медичка внимательно присмотрелась к поврежденным сосудам. – Судя по той информации, что удалось раздобыть о Нем, я как никогда близка к цели...
Иоханна отвернулась к окну. Сквозь его мутные, грязные стекла она, прищуриваясь, отчаянно старалась разглядеть улицу и все там происходящее, однако видела лишь расплывчатые темные пятна и свет горящих факелов. Может оно и к лучшему, ибо вид из окна прелестным иль достойным ее взора назвать было никак нельзя.
– Прости, но я не могу вам помочь. Точно не сейчас! – девушка на секунду прервала сшивание сосудов. – Брат – это все что у меня осталось, цель всей моей жизни. Отправишь меня туда – упущу его след снова или даже хуже. Случайно полягу там среди тех, кому я всегда была безразлична, и мы с ним не встретимся уже никогда!
– Да ты хоть понимаешь, в каком положении мы сейчас находимся?! – Иоханна обернулась к медичке и склонилась, дабы смотреть ей прямо в лицо. – Эта информация о брате привела к тому, что некую “рыжевласую остроухую дрянь” уже разыскивает полгорода! И прошу заметить, не самая благородная его половина. Любой бы на моем месте еще сто раз подумал, прежде чем укрывать у себя нелюдя, да еще и в бегах, да еще и в такое нелегкое для всех время.
Девушка тихонько сглотнула, но продолжила операцию.
– Ни тебе, ни мне не выгодно твое нахождение в Вызиме. Отправившись на фронт тебе удастся ускользнуть. Исчезнуть! Понимаешь?
Ладонь Матери, дрожа, упала на руку, сжимающую крепким хватом иглодержатель. Рыжевласая остановилась, взглянула ей в глаза. Раньше ей казалось, что взгляд Иоханны полон силы и решительности, однако сейчас она видела в них лишь отчаянье и страх. В этом они с ней были похожи.
– Мы помогли тебе, – продолжала жрица, сжимая крепче руку девушки, – помоги и ты нам. Выплати долг. Поезжай вместо меня, прошу. Можешь не возвращаться в Вызиму, коль тебя здесь больше ничего не держит, но выручи хотя бы моих девочек в том ужасе, что их ждет. Помоги им вернуться обратно ко мне. Домой. Целыми и невредимыми.
Только сейчас медичка действительно поняла, почему Иоханну каждый зовет здесь Матерью. Кто, как не мать, может так беспокоится о тех, кто ей дорог. Внезапно на девушку нахлынуло странное чувство, которое за столько лет скитаний в одиночестве она уже успела позабыть. Горько сглотнув слюну, рыжевласая продолжила реплантацию.
“Да будь оно все проклято! – пробежала мысль в ее голове. – Дважды проклято. Трижды!”
Девушка резко выдохнула:
– И кого же, – спокойно начала она, – ты собиралась еще отправить на эту бойню? Требовались трое, я права?
– Права… – Иоханна тихонько присела на табуретку у двери. – Слыхала об Иде Грундтвиг?
– Ох, это случаем не та добродушка, что под крылом местного кузнеца росла? Сиротка. Слышала, она пользуется особой любовью среди пациентов.
Лицо Иоханны смягчилось, и его озарила теплая улыбка:
– Нет, это ты об Агате. К слову, она также отправится с вами, но говорила я о другой девушке.
– Погоди… Грундтвиг, – в голове что-то мелькнуло, – Ида Грундтвиг... Только не говори, что это та…
– Да, когда-то приезжая из Каэльф – хирург.
– Хирург?! Это громко сказано! – от возмущения медичка не смогла сдержать порыв эмоций. – Я видела ее работу. Она самый что ни на есть мясник! Рубит живое не глядя...
Немного успокоившись, она продолжила аккуратно, легкими движениями сшивать сосуды пациента. Иоханна уставше опустила взгляд:
– Тебе ли не знать, Фейн, что на войне таких ценят больше всего.
Автор: Дарья Кунгурова
Соавтор: Дмитрий Воронцов
Редактор: Валерия Кузьмина
Бездарный Пак