Джинни отстранённо на неё посмотрела, но было заметно, что она её на самом деле, изучала. Тонко, ненавязчиво, практически прозрачно. Джин прикрыла глаза и помассировала их огрубевшими подушечками пальцев.
— Ну, а дальше ты видела. Джинни, ты кажешься очень уставшей и видимо давно не спала. Иди отдохни, я дала Симусу и Невиллу сонное зелье, они будут спать ещё часов десять. Приляг и ты, если что-то произойдет, то я разбужу тебя, обещаю.
Уизли с громким выдохом, поставила стакан на стол, она колебалась над этим решением. Ей нужен сон и, кажется, что для неё он тоже служит своего рода спасением. Джиневра тихо поднялась на ноги и попыталась ободряюще кивнуть, ничего не вышло, но Гермиона не стала её в этом винить. Джинни исчезла в темноте и тишине дома, а Грейнджер осталась наедине со своими мыслями.
Они словно иголки — забирались под ногти, принося собой нестерпимую боль. Гермиона всё-таки опрокинула в себя свою пригубленную порцию огневиски и закашлялась, как только Джинни его спокойно пила? Горечь и лава прокатились по глотке прямо в пищевод, нежно перекликаясь друг с другом. Она сглотнула и уронила голову на колени, которые подтянула к себе.
Что же её тут держит, вернее, что она должна увидеть или понять, если собственное подсознание её сюда отправило? Как долго ей нужно будет притворяться другим человеком, другой Гермионой? Что произошло в лесу, что вообще тут происходит? Идёт война и уже три года. То есть, это её страх? Мир, в котором Гарри Поттеру так долго не удалась победа и удастся ли вообще? В этом есть логика, скорее всего так и есть. Ей просто нужно это пережить, сыграть отведённую роль. Она не привыкла идти по лёгкому пути. Ещё и Малфой остался пожирателем, то есть, решающим фактором была только победой одной из сторон, к которой в итоге он примкнет.
Привыкание. Примыкание, Пресмыкание. Малфой. Это настолько ясно и привычно, что уже неудивительно. Гермиона вспомнила, как загорелся рукав его мантии, быстро поглощая тёмную ткань. Как его губы сложились в тонкую полосу и нацеленный взгляд ледяных глаз прямо на неё. Ледяные, пустые, плоские. Он будто не чувствовал, что загорелся. Она даже не знает, что чувствует по этому поводу, но надеется, что он не умер.
Не потому что ей его настолько жаль, а потому, что уже и так вся в крови. Она впиталась в неё, в микроэлементы кожи, под кожу, смешалась с собственной. И никакое очищающее заклинание не сможет её убрать. Гермиона с головы до ног покрыта чужой кровью. Затхлой, гниющей, пастообразной, масляной, смрадной. Она не может дышать, не может пошевелиться, будто покрыта воском, но это кровь всех тех, кого потеряла. И ей придётся с этим жить.
Что с тобой?
***
Камин тихо потрескивал, в её чёрных зрачках отражался огонь. Пожар. Всё горело, пылало и не тлело. Гермиона в центре всего этого. Жар и боль от ожогов покрывали её с головы до ног, как теплый мягкий плед. Она охотно сильнее в него укутывается и наблюдает, как языки пламени поглощают всё вокруг, частицу за частицей. Её тело разъедает агония и страшные мучения, буквально видит, как кожа разрывается нарывами, как ошмётками летит вниз. Жировая ткань каплями стекает, превращаясь в смалец. Мясо не спеша сползает с костей и бросается вниз, образовывая гору. Всё, что осталось от Гермионы Джин Грейнджер — обугленный скелет и куча обгоревших органов, мяса и кожи.
Она расплавилась в этой бурлящей пучине отчаяния, не попросив о помощи. Гордо, превозмогая боль, выстояла всё на своём пути. Наблюдая за всем происходящим пока её глазные яблоки не поджарились, как маршмеллоу на костре. Пока её глазницы не опустели, становясь приютом для вечной темноты. Жар покалывал в каждой частичке тела, она чувствовала себя, как при святой инквизиции. Невиновна, невыслушанная, обречённая и опустошенная. Поглотившая огонь изнутри. Сильная, храбрая, себе неизменяющая. Гордая. Гермиона Грейнджер.
Что с тобой?
— Привет, не помешаю? — старый потёртый кофейный диван предательски скрипнул под большим весом, который на него опустился.
Девушка оторвалась от горящих поленьев в камине и перевела пустой взгляд на своего собеседника. Заметные яркие веснушки, которые россыпью покрыли уставшее лицо, честно пытались вернуть их обладателю прежний беззаботный вид, но у них ничего не получилось. Рыжие волосы будто потускнели на несколько оттенков, а боль мелкими прозрачными завитками покрыло его лицо. Джордж Уизли был разбит. Как и все здесь. Гермиона неловко улыбнулась и попыталась скрыть своё состояние.
— Просто ты уже практически неделю в Норе, при этом тебя будто тут нет. Ты же знаешь, что это был, есть и будет всегда твоим домом, не так ли? Я хотел, чтобы ты точно была в этом уверена и никогда не сомневалась. Это твой дом, а ты — часть нашей семьи. Чтобы не случилось.