Все смотрели на неё с таким огромным сожалением в глазах, что она еле его выносила, чтобы никого не обидеть и не задеть. Они считают её больной, возможно, даже немного овощем из-за того, что «всё забывает». И это необычайно злит. Они оставили её здесь под присмотром миссис Уизли, как ребёнка. Ей нужно доказать в кратчайшие сроки, что в порядке или действительно сойдёт с ума. Гермиона тихим шагом вышла из гостиной, направляясь на кухню, чтобы выйти на задний двор. Ей нужен свежий воздух, грудная клетка отказывается его принимать, а резервный запас лёгких подходит к концу. Она задыхается безопасностью. Ей нужен страх, ей нужна осторожность и осмотрительность. Нужно чувство реальности.
Что с тобой?
Глава третья
Воздух легким потоком пытался пробиться сквозь тяжёлую и плотную ткань тёмно-серых штор. Прохлада царила в комнате, приятно касаясь оголённых участков кожи, заставляя её становиться гусиной. Ещё было слишком рано, чтобы вставать и слишком поздно, чтобы ложиться.
Драко перевернулся на живот, расправляя широкие плечи, шёлковая ткань приятно прокатилась по его бёдрам. Шёлк. Красивый, приятный, дорогой, но не греет. Совершенно подстать аристократу. Парень глубоко перевёл дыхание и поток углекислого газа выскользнул из его приоткрытых губ, врезаясь в подушку. Скользкая простыня сочилась между его пальцами, когда он сжал её в руке, подобно змее она заструилась по его длинным тонким пальцам. Где-то на улице уже начался новый день, пока в его апартаментах царил вечный мрак.
Драко устало протёр глаза и откинул в сторону одеяло, по коже сразу пронёсся мороз, легонько покалывая. Он любил спать с открытым окном, какая бы погода не была по ту сторону. Ему нужен свежий воздух, потому что задыхается.
Мэнор давно погряз в чём-то чёрном, жирном, кляксообразном и это не давало ему дышать. Сгущалось вокруг его лёгких тёмно-синей густой субстанцией. Драко чувствовал, как это проникало в него. По гортани текла лава из раскалённых гвоздей, царапая нежные стенки горла, трахеи и лёгких. Этот смрад был похож на никотиновый смог, он воровато прокрадывался в лёгкие и чернил их собой. Пятнал, покалывал и сжимал так, что парень еле сдерживал порыв разорвать себе грудную клетку, чтобы выпустить это наружу. Задыхался, но продолжал дышать. Жил умирая.
Или умирая жил?
Навязчивые мысли летали над его головой, будто стая старых злобных воронов, от которых не мог отделаться. Драко медленно встал с кровати и босыми ногами ступал по ледяному мраморному полу в сторону ванной комнаты. И казалось бы, что можно в такую стужу согреться хотя бы каплями горячей воды, но его рука всё равно упрямо тянется к крану с холодной. Возможно, что так его мысли замёрзнут.
Возможно, что совсем перестанет чувствовать, он стремился к этому всё время своего существования. Просто отключить все чувства, оставить только животные инстинкты и перестать беспокоиться. Перестать чувствовать, а не скрывать. И каждый раз, когда этого не происходило нещадно себя корил, потому что ему приходилось сталкиваться с последствиями своей человеческой натуры, Мерлин бы её побрал.
Остатки человечности где-то глубоко внутри него скулили, свернувшись в позе эмбриона, жалостно и тихо плача. Он смотрел на них отстранённо и мерзкая горькая жижа образовывалась на кончике языка, её хотелось сплюнуть на этот клубок чувств, а после с ярым презрением вытереть губы и прополоскать рот ментоловым настоем. Чтобы через несколько секунд почувствовать знакомый горьковатый привкус.
А его человечность продолжала жалобно на него смотреть, с мольбой в глазах, она лежала около его ног. Клала ему свою голову на ботинки и просила так не поступать, просила не поступать так с ней, с ним, с ними. А Драко поступал. Сплевывал на неё горечь вины и пинал носком кожаной обуви. Кожа змеи, из которой были сделаны ботинки, словно нарочно наносила слишком болезненные ощущения, она выпускала свой яд на поверхность и при столкновении отдавала его до последней капли. Драко наблюдал, как змеиный яд вытравливает из его человечности последние капли жизни и едко ухмылялся, полностью игнорируюя звуки разбитого стекла где-то внутри.
На его ещё сонное тело обрушился шквал отвратительно холодной и чистой воды, по его телу и венам побежал северно-ледовитый океан. Мысли продолжили прогрызать его подкорку мозга, пока их не окатило волной колючих капель. Они стали прижиматься друг к другу и выть ещё громче. Выть и шкребсти его черепную коробку, сдирая слои кожи, оставляя на костях резные узоры. Он практически завыл сам.