— Мисс, вам снова плохо?! Вам не должно быть плохо, Блинки дал вам зелье, должно было стать лучше! Блинки надо позвать хозяина! — большие зелёные глаза эльфа наполнились слезами, а нижняя губа начала подрагивать. Он хватался то за уши, то на простынь на себе. — Блинки подвёл своего хозяина, Блинки плохой эльф!
— Стой! Блинки, верно? Так, всё, успокойся. Мне лучше, никого ты не подвёл. Мне просто нужно, чтобы ты ответил на некоторые вопросы, справишься? — Гермиона, прикусив язык, проглотила ком из горечи и импульсивности, возвращая себе холодность чистого разума.
Она не уверена, что быстрее на это повлияло. Слова эльфа о приходе его «хозяина» или то, что после слов «подвёл и плохой эльф» эти существа сразу бросались в объятия самобичевания. Что ей сейчас особенно кажется излишним.
— Блинки, где я и кто твой хозяин?
— Мой хозяин — благородный лорд Малфой, а мисс находится в его доме — родовом поместье Малфоев, — услышав это, Грейнджер ощетинилась, будто её заставили целовать выпотрошенного флоббер-червя.
Гермиона заметила, как домовой эльф расцвёл, говоря о своём хозяине. Выпрямил ранее уныло висящие уши, поднял лицо, озарённое улыбкой, выровнялся. Но тут же поник, когда заговорил о замке. Грейнджер усердно переваривала тот крошечный огрызок информации, который ей удалось пока выведать. Нужно больше.
— Неужели Люциус добровольно пустил меня в свою чистокровную обитель? Совершенно не беспокоясь, что я замараю ему здесь всё своей грязной кровью? — она не удержалась от этого бесполезного вопроса, хотя переживала, что разговорчивость Блинки может сойти на «нет».
— Люциус? Люциус Малфой? О нет, мисс, лорда Малфоя зовут Драко! Он занял этот титул несколько лет назад, когда его батюшка скоропостижно скончался…
Эльф начал безостановочно возиться около кровати. Взбивал матрас, поправлял простыни и заправлял одеяло под деревянное уставшее тело Гермионы. Домовик делал всё что угодно, только чтобы занять свои дрожащие руки и больше на неё не смотреть.
— Мисс нужно поесть, Блинки сейчас принесёт ей вкусный обед, Блинки сам его готовил для мисс!
И небольшое тельце, размерами напоминающее ребенка лет пяти, растаяло в воздухе с сопутствующим хлопком. Грейнджер застыла с приоткрытым ртом, так и не успев возразить. Она у Малфоя. Прелестно.
Слабость по-прежнему одолевала её, казалось, что тело было подушечкой под иголки. Под цыганские. Длинные и толстые. Они вонзались в мягкую разбухшую и податливую плоть с особым остервенением. Дырявили и рвали кожу, чуть поддевали и кончик показывался совершенно с другой стороны.
Подвешена на крюках собственного краха.
Мысленно Гермиона дала себе тысячу подзатыльников, на деле ей хватило сил, чтобы развернуться и принять более удобное положение. Она чувствует, как иголки смещаются вслед за ней, так дотошно и чопорно повторяя движения.
Язык припадает к гладкому нёбу, изводя своей шершавостью. Наконец Грейнджер заставляет себя широко открыть глаза и признать случившееся. Признать и лучше изучить местность, чтобы выстроить план и сбежать. Нужно думать стратегически.
Комната была среднего размера, на удивление, очень светлая. В ней не было темных оттенков или изумрудного, который вызывал дурные ассоциации и тошноту. Такая же по размеру кровать, чтобы не уродовать комнату. Не было вычурного балдахина, что позволяло глубже дышать. Какой смысл, если лёгкие перекрыты железной заслонкой?
Гермиона сжала лёгкое мягкое одеяло. Теплый персиковый оттенок заставлял её сомневаться в правдивости слов домового эльфа. Такой светлый незапятнанный приятный интерьер не может ему принадлежать. Кому угодно, возможно, что даже Долорес Амбридж, но не ему. Хотя в этом и замысел. Злая шутка.
Ты попадаешь в ад и обливаешься слезами. Стойка на коленях и попытки понять, почему ты здесь. А после ты встречаешь его. Пугающе тёмного, с проволочным нимбом над черепом. Громко хохочущего и вытирающего слёзы крайними фалангами пальцев. Он снисходительно говорит, не обращая внимания на твой истерический лепет. Поведает свой легендарный замысел. Иллюзия выбора. Нет рая, лишь ад. И он не дьявол, он бог. С его изуродованного лица не сходит сладкое томное ликование. Игра окончена. Ты проиграл.
Единственное, что в комнате было до неприличия большим — это окно. Оно было на всю стену, параллельно кровати и прикрыто лишь нежным нюдовым тюлем. Комната дышала светом, а она задыхалась темнотой.