Драко Малфой был в некотором смысле оправдан из-за сотрудничества в последний момент, но был обязан искупить свою вину в виде добровольных работ в Хогвартсе. К Нарциссе за сокрытие пожирателей были предъявлены штрафные санкции в очень крупных размерах, которые пойдут на восстание школы и материальные ущербы семьям, пострадавшим от пожирателей.
Также им запрещалось занимать влиятельные и крупные должности в министерстве Магии. Их вообще не желали там видеть, если уж говорить предельно откровенно. В принципе, капитал Малфоев, даже с вычетом санкций, позволял им ещё несколько поколений не работать и при этом ни в чём себе не отказывать. Наконец-то они тоже понесли наказание, ведь всегда находили для себя лазейки, они действительно змеи. Хитрые, склизкие, холоднокровные. Но иногда и змеи кусают свой собственный хвост.
Гермиона сидела на маленькой старенькой кухоньке, от которой волной исходил уют и тепло. Рядом стояла чашечка любимого Эрл Грея и раскрытая книга о Франции девятнадцатого века. Она хотела сегодня попробовать запрограммировать свой сон именно на этот период и страну. Да, это просто осознанный сон, но Грейнджер там в полной безопасности от своего бессознательного, которое стремится сделать из неё пациента Мунго. К тому же, получается у неё редко, до этого было всего лишь две удачные попытки и одна граничащая с этим.
Ей просто хочется покоя. Она не может вернуть всех тех, кого потеряла, как бы сильно ей этого не хотелось. Девушка пытается объяснить себе, что не виновата в том, что так произошло, но совесть и ноющее сердце всегда твердят обратное голосами умерших. Как же с этим грузом справлялся Гарри? И справляется до сих пор. Они об этом не говорят, вернее поверхностно.
О том, что ничего нельзя приобрести без потерь и о том, что спокойного тихого мира хотели все, каждый был готов отдать свою жизнь, а смерть сделала свой выбор сама. Естественно, Гермиона понимала, что её просто успокаивают, Гарри Поттер бы никогда не сказал, что это нормально, что смерть выбрала не его. Потому что он считает, что он единственный, кто это заслужил на светлой стороне. Не заслужил. Ни он, ни кто-либо другой.
Гермиона Грейнджер допила свой, почти остывший, чёрный чай, бережно закрыла книгу и поднялась на ноги, которые давно её не держат. Она прошла в комнату, замечая то, как та окрасилась в нежный, но яркий голубоватый цвет. Девушка прошла к окну, чтобы взглянуть на полную луну, которая источала практически синий цвет, если бы он не рассеивался. Грейнджер что-то читала об этом пару дней назад в газете, что-то про голубую луну, которая встречается достаточно редко. Немного полюбовавшись этой красотой, Гермиона устало поплелась в кровать, не задёргивая шторы.
Грейнджер разместилась на кровати, принимая удобную позу, хотя уже любая поза перестала быть для неё удобной. Она закрыла глаза и стала представлять себе Париж. Его узенькие улочки, тротуары, здания и людей. Таких красивых: галантных мужчин в костюмах, женщин в шикарных платьях и броским макияжем, который ей бы никогда не пошёл. Гермиона стала размеренно дышать и медленно считать, не переставая представлять себе эту чудную атмосферу.
Вдруг картинка начала смазываться и меняться. Старинные здания сменялись деревьями, которые практически срастались. Большими, тёмными, страшными. Яркое солнце сменилось непроглядной темнотой, а улыбающиеся люди — холодной пустотой и одиночеством. Девушка вскрикнула, когда её кто-то схватил за руку и прижал к толстому крону дерева своими телом. Широкая рука грубо накрыла её рот, пока она пыталась разглядеть человека напротив себя. Тем временем, он склонился над ней, нервно дыша куда-то в волосы. Его сердце билось так сильно и так близко, что Гермиона сильнее вжалась в дерево.
— Так-так-так, какая встреча. Думаю Тёмному Лорду понравится сегодняшний улов. Как же ты так легко дала себя поймать, Грейнджер?
Глава первая
Грейнджер была настолько сильно прижата к стволу дерева, что она буквально могла просчитать количество синяков, которое появится на её спине, повторяя изгибы позвонков. Могла, если бы хоть чуть-чуть сосредоточилась на этом, но всё её внимание было поглощено человеком напротив.