Чёртовым пулеметом. В руках обезьяны. Кончик его палочки неожиданно оказался у её горла, неприятно обжигая кожу собой. Гермиона не осталась в долгу и её волшебная палочка упёрлась ему в подбородок. Один-один. Воздух из его лёгких неожиданно вышел, словно пробка, тёплым потоком, обращаясь холодной дымкой.
— Может ты не такая уж и сумасшедшая?
Не больше, чем обычно.
Атмосфера давила и хотелось закричать, пусть уже хоть кто-нибудь сделает шаг. Пусть пустит заклинание и всё закончит, но они оба медлили, Мерлин знает почему. Что за игры они ведут?
Давай же, сделай это, сделай! Пусти по его горлу осколки, заставь его плевать кровью, заставь ею захлёбываться. Пусть почувствует её вкус. Пусть узрит, как собственная чистая аристократическая кровь, чище, чем артезианская вода, погубит его. Станет причиной его мучительной и унизительной кончины.
Сделай это! Пусти лаву по её венам. Заставь её грязную, отвратительно мерзкую, чёрную кровь бурлить. Пусть бьётся в агонии, пока по всему телу будут лопаться капилляры и разрываться круги кровообращения. Она должна умереть от собственной грязи. Захлебнуться ею, почувствовать на языке привкус чернозёма, гнили и запечённой крови.
Они смотрели друг другу в глаза, не скрывая общего презрения. Горячего, яркого и острого настолько, что слёзы собираются в уголках глаз и перехватывает дыхание. Так сильно жжет внутри, практически плавит. Разжижая кровь до состояния глинтвейна. Пряного, слегка кисловатого, безумно вкусного и обжигающего. Ток циркулирует по ним и может замкнуться в любой момент.
Карий цвет напротив серого. Земля и туман. Пламя и лёд. Огонь и вода. Созидание и разрушение. Между ними зарождается большой взрыв. Новая вселенная ждёт своего часа.
А голос в голове так и звучит: «Разрушь. Разрушь. Разрушь». Так заманчиво, сладко, томно и тихо. И хочется подчиниться. Ощутить каждым дюймом тела это поглощение. Слияние с тьмой и смертью на клеточном уровне. Ощутить изменения строения ДНК. Перестать быть тем, кем являешься. Стать чем-то большим. Значительным, величественным, могущественным. Тем, кем никогда себя раньше не чувствовал. Недосягаемым, необъятным, неосязаемым. И наконец почувствовать себя живым.
Весьма иронично, что только смерть способна подарить жизнь, только она заставляет образоваться во рту склизкую жижу, от холода которой сводит зубы и мысли леденеют прямо перед глазами. Застывают и летят вниз, как шлюхи летят из окон. Стремительно, устрашающе и до дурмана захватывающе.
Превратиться в воздух и забиться комом ей в глотку, образовать собой непроходимую пробку. Чувствовать, как задыхается, как заходится в нечеловеческом кашле. Смотреть, как вместо воздуха из её грязнокрового рта вылетают капли крови, увеличиваясь в геометрической прогрессии.
Чувствовать, что именно ты причина её извечных страданий и находить это прекрасным. Находить до жути правильным и обоснованным, будто это единственная возможная реальность. Застревать в ней и мучить собственным существованием. Упиваться её грандиозными эмоциями и хотеть продолжения. Хотеть второго акта больше, чем сам актёр, чувствующий свой триумф. Хотеть, как никогда и никого. До головокружения и покалывания в вискам от нервного возбуждения. Быть личным палачом Грейнджер.
— Только тронь меня, Малфой, клянусь ты пожалеешь, — её голос напоминает ему что-то знакомое, родное и холодное.
Шипение. Чёртово шипение, откуда в ней это? Он смотрит ей в глаза, чтобы увидеть страх, прикрытый ёбаной гриффиндорской смелостью, но там его нет. Ни открытого, ни прикрытого, никакого. Плоское спокойствие, такое ровное, как удары его сердца, как пульс у мертвеца. В её зрачках плескается солёное влажное равнодушие, сталкиваясь со скалами стойкости. Что с ней? Грейнджер будто собрала всю печаль и боль всего мира, словно стала противоположностью Дементора. Мерлин возьми, да она же разбита! Сломлена, как волшебная палочка, как чёртов прут.
— Ты прав. Я безумна и мне нечего терять.
Грейнджер, какого дракла?! Ты не имела никакого ёбаного права ломаться! Это моя привилегия! Соберись, чтобы я тебя сломал. Как и было написано в нашем сценарии.
— Какого чёрта я вообще с тобой разговариваю? Ты у меня вызываешь не больше интереса и уважения, чем соплохвост. Просто закрой свой грязный рот. Ради Мерлина, закройся и прекрати барахтаться, — Драко почувствовал кожей искры её магии на конце палочки.