— Ты и был героем, Альф, — Эльдорадо похлопал друга по плечу. — Настоящим героем. Ты изменил мир к лучшему.
— Теперь я уже в этом не уверен, — вздохнул Альф.
— Все расстраиваешься из-за той истории с Мерилин Монро? — спросил Эльдорадо.
— Есть такое, — по лицу Альфа пробежала горькая усмешка. — У той истории должен был быть другой конец. Но я сорвался на ревности. В итоге умерла Мерилин, умер Кеннеди. Их убила моя ревность. А затем я впал в депрессию, и — Вьетнам.
— И огромное количество голливудских боевиков, где неизменно побеждало добро, — улыбнулся Эльдорадо.
— Честно сказать, противно смотреть, во что после моей смерти превратили Голливуд, — вздохнул Альф. — Нет, Мак, конечно, производит прекрасный продукт. Но нам так испортили репутацию. Черный пиар, блин.
— Кто бы мог подумать, что боги стали заниматься пиаром, — рассмеялся Абдурахман.
— Так мы всю жизнь на этой планете только им и занимались, — вздохнул Эльдорадо.
— Это верно, — кивнул Альф. — И всегда проигрывали. Правда, было одно исключение… карты.
— Карты, — усмехнулся Эльдорадо. — Идея была безупречная, хоть и не мы придумали. Какая потрясающая концепция — нести сакральные знания через человеческие пороки.
— В Голливуде я хотел сделать то же самое, — вздохнул Альф. — Сыграть на человеческих пороках, чтобы принести человечеству Знание и Силу. Но… развелось слишком много «добродетельных ангелов», вещающих, что Голливуд играет на человеческих пороках. Ох…
— Вот именно, — кивнул Эльдорадо. — А на чем нам еще играть, если у людей, кроме пороков, сроду ничего не было?
— С любовью не пробовали? — спросил Абдурахман, и все трое рассмеялись.
— Любовь и смерть, — пробормотал Эльдорадо. — С одной стороны, ни любви, ни смерти вообще не существует, а с другой стороны, кроме них, в этом мире не существует ничего вообще…
— Потому что любовь и смерть лежат за пределами этого мира, — вздохнул Альф. — Мы можем говорить о них, мы можем ощущать их, но не можем ни потрогать, ни измерить, ни присвоить… У любви и смерти нет никакого материального эквивалента.
— Растешь на глазах, Альфи! — донесся светлый голос с небес. — Даже я не сказал бы лучше!
— Привет, Аракрон! — Эльдорадо обратился к небу. — Заходи к нам, побеседуем.
— Не сейчас, — улыбнулся Аракрон. — К вам индейцы идут, вы им сегодня должны мозги промыть. И так, чтобы по полной программе.
— Есть, Шеф! — откликнулся Альф.
— Аракрон, а меня почему не похвалил? — спросил Эльдорадо.
— А ты запутался, — ответил Аракрон. — Со смертью у тебя полная ясность, но с любовью — полный пес с пятью лапами.
Все заржали, по достоинству оценив каламбур.
Между тем с горы действительно спускались индейцы. На свет костра вышли две фигуры в перьях. Один индеец был высоким и толстым, второй — низкорослым и худым.
Эльдорадо, оглядев парочку, изрек:
— Хорошего человека должно быть много. А в вашем случае хорошего человека должно быть двое.
Альф и Абдурахман покатились со смеху.
— Для меня — великая честь поприветствовать Великих Шаманов! — сообщил Сивая Кобыла, почтительно склонившись перед индейцами.
— А честь придется отдать, — сказал Альф, и все снова заржали. — Рано или поздно. И чем раньше, тем лучше.
— Не обращай внимания, Сивая Кобыла, — улыбнулся один из прибывших индейцев — тот, что был выше. — Альф просто имел в виду, что не стоит придавать большое значение официальным церемониям и приветствиям. По крайней мере, я надеюсь, что Альф это имел в виду.
— Да, именно это, — кивнул Альф, после того, как все просмеялись.
— Здравствуй, Далекое Озеро, — обратился Абдурахман к высокому индейцу. — Рад тебя видеть. Но, к сожалению, я не знаком с твоим спутником.
— Это мой кузен, шаман Соколиная Гора, — шаман Далекое Озеро представил родственника Абдурахману. — Соколиная Гора, а это Эль-Абдурахман, он… как бы это сказать…
— Я есть пространственно-временной парадокс, — представился Абдурахман. — Разрыв в реальности. Ошибка в программе. Джокер в колоде жизни. Психическая черная дыра…
— Другими словами, он — созерцатель, — Эльдорадо прервал словесный поток «Разрыва-В-Реальности». И, пожалуй, на этом определении мы и остановимся.
— Очень рад с вами познакомиться, — улыбнулся шаман Соколиная Гора, пожимая руку Созерцателю. — А вы все созерцаете?
— Нет, всего лишь узкий фрагмент общей картины, — ответил Абдурахман. — А вы чем занимаетесь?
— Можно сказать, что я — посол индейского народа в Москве, — ответил шаман Соколиная Гора.