Величие, значимость и роль человека, несмотря на все его пороки и слабости, — вот что характерно для портретов Тициана этого периода. В отличие от многих работ прежних лет, написанных во вневременном представлении и при однородности социального типажа, портреты позднего периода показывают личность человека в развитии и неразрывной связи с историческими реалиями. Таковы портреты Карла V, Филиппа II, Павла III с внуками, гуманиста Даниэле Барбаро, Антонио Гранвелы, кардинала Кристофоро Мадруццо. Но, показывая жизненную силу своих героев, в чем бы она ни проявлялась, художник за редким исключением дает им этическую оценку.
В 50-е годы папским нунцием в Венеции был Лудовико Беккаделли, человек высокой культуры, друживший со многими гуманистами, поэтами и художниками. Сохранился сонет, который кардинал Беккаделли, будучи еще нунцием в Вене, адресовал своему другу Микеланджело. Приведем его, поскольку в этом сонете выражены чувства, которые одно время испытывал Тициан в стремлении во что бы то ни стало увидеть Рим:
Беккаделли часто навещал Тициана в мастерской на Бири, и между ними установились теплые дружеские отношения. Кардинал посодействовал также в устройстве непутевого Помпонио в один из скромных приходов недалеко от Местре, чтобы тот был под присмотром отцова ока. Чувства признательности и дружбы, которые Тициан питал к ученому прелату, нашли выражение в замечательном его портрете (Флоренция, Уффици). Кардинал изображен сидящим в кресле со свитком в руках, из которого явствует, что работа выполнена Тицианом в июле 1552 года. В богатой портретной галерее художника эта работа выделяется благородной сдержанностью и простотой. Мастер верно отразил редкую скромность и человечность папского нунция — качества, столь ценимые им в людях. Эту особенность тонко подметил и Аретино. В одном из писем кардиналу он не удержался и выразил свое отношение к портрету в обычной восторженной манере, которая была ему свойственна, когда речь шла о картинах друга Тициана:
К высшим достижениям позднего Тициана можно отнести превосходный портрет Якопо Страды (Вена, Музей истории искусств). С коллекционером и антикваром Страдой художника связывали чисто профессиональные интересы. Коллекционер показан в интерьере привычной для него обстановки с книгами, старинными монетами, пергаментной грамотой, обрамленной в позолоченную раму. Страда демонстрирует собеседнику, которым, вероятно, был сам Тициан, мраморную копию Афродиты Книдской работы Праксителя. На покрытом коричневой скатертью столе белеет сложенный лист письма с различимым именем адресата, а именно Тициана Вечеллио. Великолепен колорит портрета антиквара, написанного на фоне теплых тонов мореного дерева книжного шкафа. Ярко выделяется темный камзол с алыми рукавами и наброшенной на плечи накидкой из рысьего меха, а золотая цепь с медальоном и шпага говорят о социальном статусе изображенного лица. Страда схвачен в момент выражения мелькнувшей у него какой-то интересной мысли. Наклон фигуры, лицо и проникновенный взгляд тонко передают производимое им на собеседника впечатление, что и запечатлел художник легкими быстрыми мазками. А это уже живопись, переносящая нас на столетие вперед, к стилю великого Рембрандта.
В особняке на Бири по вечерам, когда ученики, подмастерья и прислуга расходились по домам, воцарялась тишина. Несмотря на возраст, Тициан все еще чувствовал себя «совой» и допоздна засиживался за работой, хотя утренние часы считал самыми плодотворными. Когда уставали глаза, он отходил от мольберта и шел к Аретино. Тот поменял жилище, оставив прежние роскошные апартаменты старшей дочери Адрии, недавно выданной им замуж, а сам переселился неподалеку в особняк Дандоло со стрельчатыми окнами, смотрящими на Большой канал. Аренда дома, равно как и солидный ежегодный пенсион, по распоряжению герцога Козимо Медичи оплачивались из флорентийской казны.