Пауэлл кивнул Беку, который начал скармливать перфокарты Мозу через ухо.
— Вы абсолютно правы, комиссар. Теперь про метод. Первый вопрос: как Рейх вырубил охранников? Де Сантис, ваш выход.
— И более того, джентльмены… — продолжал Краббе.
— Ионизатором родопсина, — отрезал де Сантис. Он перебросил Пауэллу пластиковый шарик. Тот продемонстрировал его собравшимся. — Человек по фамилии Джордан создал эту штуку для частной полиции Рейха. Мы выяснили эмпирическую формулу и готовы предъявить ее компьютеру вместе с синтезированным образцом. Не хочет ли кто-нибудь испытать его действие на себе?
Окружной прокурор с сомнением посмотрел на него.
— Не вижу в этом смысла. Моз в состоянии сам сделать выводы.
— Кроме всего вышесказанного, джентльмены… — подводил итоги Краббе.
— Ой, да бросьте, — сказал де Сантис с неприятной жизнерадостностью, — вы не поверите, пока сами не увидите. Это не больно. Вы просто будете выведены из строя на шесть или семь…
Пластиковая капсула в пальцах Пауэлла треснула. Вспышка ослепительного синего пламени метнулась Краббе под нос. Комиссар умолк на полуслове и свалился, как мешок. Пауэлл в ужасе огляделся.
— Силы небесные! — возопил он. — Что я наделал? Эта капсула просто взяла и растаяла у меня в пальцах. — Он перевел взгляд на де Сантиса и произнес осуждающим тоном: — Де Сантис, вы сделали оболочку недостаточно плотной. Поглядите только, что вы натворили с комиссаром Краббе.
— Что я натворил?!
— Скормите данные Мозу, — произнес окружной прокурор, едва сдерживаясь. — Такие он явно примет.
Безжизненного комиссара поудобнее уложили в глубоком кресле.
— Перейдем к методу убийства, — продолжил Пауэлл. — Пожалуйста, смотрите внимательно, джентльмены. Рука быстрее глаза. — Он продемонстрировал револьвер из полицейского музея. Изъял патроны из барабана, потом вытащил одну пулю. — Вот что проделал Рейх, чтобы убедить Джерри Черча продать ему пушку, перед совершением убийства. Он притворился, что обезвредил оружие. Сфабриковал алиби.
— Сфабриковал?! Но оружие безвредно. Это что, и есть улика, добытая вами у Черча?
— Да. Посмотрите протокол.
— Тогда нет смысла вообще беспокоить Моза с нашим делом. — Окружной прокурор презрительно бросил бумаги на стол. — Мы ничего не добьемся.
— Добьемся.
— Как может убить патрон, в котором нет пули? В вашем протоколе ничего не сказано о том, как Рейх сумел перезарядить патроны.
— Он перезарядил их.
— Он не делал этого, — выплюнул де Сантис. — В ране и в номере не было пули. Ничего не нашлось.
— Мы нашли все, что требовалось. Как только я понял, что искать.
— Там ничего не было! — прокричал де Сантис.
— Но ведь вы сами и наткнулись на это, де Сантис. Помните? Частичку желатиновой оболочки, которую вы обнаружили во рту у д’Куртнэ. А в желудке следов сладкого не было.
Де Сантис полыхал гневом, Пауэлл усмехался. Он взял пипетку и наполнил глазурную капсулу водой. Зарядил ее в патрон и защелкнул револьвер. Поднял пушку, прицелился в небольшую деревянную подставку на краю стола с моделями и выстрелил. Раздался приглушенный взрыв, и подставка разлетелась на кусочки.
— Клянусь… Это какой-то фокус! — воскликнул окружной прокурор. — В патроне было что-то еще, кроме воды.
Он исследовал обломки.
— Нет. Можно убить унцией воды вместо пороха. Выстрелить с достаточной силой, чтобы вышибло затылок, если стреляешь, приставив ствол к нёбу. Вот почему Рейх вынужден был добираться до рта д’Куртнэ. Вот почему де Сантис обнаружил фрагмент желатиновой оболочки, а больше ничего не нашел. Пуля растворилась.
— Передайте это Мозу, — севшим голосом проговорил окружной прокурор. — Боже, Пауэлл, я начинаю надеяться, что дело выгорит.
— Отлично. Займемся теперь мотивом. Мы нашли тайную бухгалтерию Рейха, и наши аудиторы проанализировали ее. Выяснилось, что д’Куртнэ припер Рейха к стенке. Рейх решил, что, если не можешь победить, нужно присоединиться, и отправил д’Куртнэ предложение о слиянии концернов. Ему ответили отказом. Он убил д’Куртнэ. Ясно?
— Ясно. Но ясно ли Старику Мозу? Скормите ему это, и посмотрим, что он выдаст.
Они зарядили последнюю перфокарту, дождались, пока компьютер прогреется, и запустили программу. Глаза Моза начали медитативно моргать, утроба едва слышно заурчала, носители памяти застучали и зашуршали. Пауэлл и остальные в нарастающем нетерпении ожидали вердикта. Внезапно Моз икнул. Негромко звякнуло: динь-динь-динь-динь-динь… Руки Моза начали печатать на девственно-чистой ленте: