Плач вокруг них продолжался, и тени выстроились вдоль тропинки, но ни одна не пыталась коснуться их.
Эйден своей песней вел их через мертвый лес до тех пор, пока люди-тени не погрузились обратно в землю, но рыдания усилились, когда прозвучала последняя нота. Эйден убрал руки от глаз и обернулся.
― Кто это плачет? ― крикнул он. ― Я не пел грустных песен!
― Это сама Маг-Мелл, ― сказал Финн. ― Она оплакивает своих детей.
― От этого плача у меня разрывается сердце.
― У меня тоже, ― ответил Финн. ― Но ты должен продолжать петь, дружище. Ты единственный, кто может нас провести.
― Знаю, ― устало сказал Эйден.
Рыдания Маг-Мелл перешли во вздохи, когда деревья закончились у подножия высокого холма. Руины замка возвышались над ним, как осыпающаяся корона.
― Я больше не могу петь, ― сообщи Эйден. ― Во рту пересохло.
― Все в порядке, ― ответила Тиган. ― Ты хорошо поработал.
― Знаю, ― сказал Эйден, явно гордясь собой. ― Я могу победить любого монстра. Вот какой я потрясающий.
Они поднялись к основанию старой крепостной стены.
― Вы слышите? ― спросила Тиган. Это был голос ее отца. Он рассказывал историю, как будто его слушала комната, полная дошкольников.
Они побежали, ориентируясь на голос, пока не нашли отверстие, где ворота прогнили. Все трое пробрались в место, которое когда-то было садом.
― Папа! ― крикнул Эйден.
Мистер Уилтсон сидел на камне. Глаза у него покраснели, губы пересохли и потрескались. Эйден обнял отца за шею, но мистер Уилтсон, казалось, не видел и не слышал его.
― Папа? ― Эйден встряхнул его, но мистер Уилтсон просто продолжал рассказывать свою историю, ни к кому не обращаясь.
Глава 20
― Что с ним, Тиа? ― спросил Эйден.
― Не знаю, ― Тиган помахала рукой перед лицом отца. Он не ответил. Его одежда была грязной, но она не видела ни крови, ни следов ран… по крайней мере, никаких физических травм.
Она взяла его за руку. Он позволил ей поднять его, не оказывая никакого сопротивления. Его кожа была бумажной на ошупь и сухой. Она ущипнула его за тыльную сторону ладони. Складка не разгладилась даже после того, как она отпустила ее.
― Начнем с того, что он обезвожен.
― Что нам делать? ― спросил Эйден.
Тиган потерла виски. Она понятия не имела. Она понятия не имела, как бороться с заклинаниями или магией…
― Попробуй спеть, Эйден.
Эйден взял руку, которую держала Тиган, и очень тихо запел, сначала колыбельные, которые отец пел ему в детстве, а затем песни, которые нравились Маг-Мелл. Мистер Уилтсон даже не взглянул в сторону Эйдена. Он просто продолжал рассказывать в воздух свои истории.
Тиган наклонилась.
― Папа! ― крикнула она. ― Пора домой!
Его лицо слегка повернулось к ней.
― Тигр, ― прошептал он.
― Папа?
Его глаза сосредоточились на… нет, не на ней. Он не смотрел на нее, он смотрел в нее. Его голос окреп.
― Тигр, Тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?
― Мне это не нравится, папа! ― Эйден заткнул уши. ― Ты говоришь страшные вещи!
Мистер Уилтсон не сводил глаз с Тиган.
― В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?
Это было завораживающе, как будто слова резонировали в каждой ее косточке. Тиган заставила себя сделать вдох, отодвинуться от его взгляда. Его слова затихли, затем превратились в бессмысленные строки и детские стишки.
― Он предупреждает нас, ― Финн оглядел бесплодный сад.
― Я… я не уверена в этом. Может быть, ― она не понимала, что только что произошло, но знала, что сейчас у нее нет времени разбираться в этом. Разберется, когда все будут в безопасности. ― Нужно дать ему воды. У кого-нибудь осталось?
У Финна было немного. Он откинул голову мистера Уилтсона назад, придерживая, пока Тиган вливала воду ему в рот по капле. Мистер Уилтсон издал булькающий звук, когда вода, стекающая вниз, встретила слова, поднимающиеся вверх, но проглотил.
― Ему нужно еще, ― сказал Финн.
― За этими воротами есть хорошая вода.
Тиган обернулась, ища взглядом говорившего. Это был ворон, прикованный цепью к колючему дереву.
Его крылья были широко распростерты.
― Я сказал, ― ворон остановился, открыв клюв, чтобы отдышаться, а затем продолжил, ― что за этими воротами есть вода. Но возьмите ее для себя и покиньте это место. Будет милосерднее с вашей стороны позволить отцу умереть здесь, ― голова ворона поникла. ― Пожалуйста, Господи, дай нам обоим поскорее умереть.