Робин, как завороженная, в ужасе смотрела на Фойла. Обуявшая его страсть вновь проявила кровавое клеймо. Он превратился в тигра, сжавшегося перед смертельным прыжком.
— Я не ограничен в средствах… неважно, откуда они. У меня есть три месяца. Я достаточно овладел математикой, чтобы рассчитать вероятность. Через три месяца поймут, что Формайл с Цереса — Гулли Фойл. Девяносто дней. От Нового года до 1 апреля. Ты со мной?
— С тобой? — с отвращением воскликнула Робин. — С тобой?
— Пятимильный Цирк — всего лишь камуфляж. Шут недостоин подозрений. Но все это время я учился, работал, готовился. Теперь мне нужна ты.
— Зачем?
— Я не знаю, куда может завести мой поиск… в высшее общество или в трущобы. Нужно быть готовым и к тому, и к другому. С трущобами я справлюсь сам; я не забыл. Но для общества мне нужна ты. Поможешь мне найти «Воргу» и своих родных?
— Я ненавижу тебя, — яростно прошептала Робин. — Я презираю тебя. Ты испорчен, ты гадишь, крушишь, уничтожаешь все на своем пути. Когда-нибудь я отомщу тебе.
— Но с Нового года до апреля мы работаем вместе?
— Да. Мы работаем вместе.
Глава 2
В канун Нового года Джеффри Формайл с Цереса атаковал высшее общество. Сперва, за час до полуночи, он появился в Канберре, на балу у губернатора. Это было пышное зрелище, помпезное и сверкающее красками, ибо традиция требовала, чтобы члены клана носили одежду, модную в год основания клана или патентования его торговой марки.
Так мужчины клана Морзе (телефон и телеграф) носили сюртуки, а дамы — викторианские фижмы. Шкоды (порох и огнестрельное оружие) вели свои истоки с восемнадцатого века и щеголяли колготками и юбками на кринолине. Дерзкие Пенемюнде (ракеты и реакторы) ходили в смокингах начала XX столетия, а их женщины бесстыдно обнажали ноги, плечи и шеи.
Формайл с Цереса появился в вечернем туалете, очень современном и очень черном. Его сопровождала Робин в ослепительно-белом платье. Туго схватывающий тонкую талию китовый ус подчеркивал стройность прямой спины и грациозную походку.
Черно-белый контраст немедленно приковал всеобщее внимание.
— Формайл? Паяц?
— Да. Пятимильный Цирк. У всех на языке.
— Тот самый?
— Не может быть. Он похож на человека.
Сливки общества окружили Формайла, любопытствующие, но настороженные.
— Начинается, — пробормотал Фойл.
— Успокойся. Покажи им утонченные манеры.
— Вы — тот самый ужасный Формайл из цирка?
— Конечно. Улыбайся.
— Да, мадам. Можете меня потрогать.
— Ох, да вы, кажется, горды? Вы гордитесь своим дурным вкусом?
— Сегодня проблема вообще иметь вкус.
— Сегодня проблема вообще иметь какой-нибудь вкус. Пожалуй, я удачлив.
— Удачливы, но непристойны.
— Непристоен, но не скучен.
— Ужасны, но очаровательны.
— Я «под влиянием», мадам.
— О боже! Вы пьяны? Я леди Шрапнель. Когда вы протрезвитесь?
— Я под вашим влиянием, леди Шрапнель.
— Ох, вы испорченный молодой человек! Чарльз! Чарльз! Иди сюда и спасай Формайла. Я гублю его.
— Это Виктор из «Эр-Си-Эй».
— Формайл? Рад. Сколько стоит ваш антураж?
— Скажи правду.
— Сорок тысяч, Виктор.
— Боже всемогущий! В неделю?
— В день.
— Зачем вы тратите такие деньги?
— Правду!
— Ради рекламы, Виктор.
— Ха! Вы серьезно?
— Я говорила тебе, что он испорчен, Чарльз.
— Чертовски приятно. Клаус! Послушай. Этот нахальный молодой человек тратит сорок тысяч в день — ради рекламы, если угодно.
— Шкода из Шкода.
— Добрый вечер, Формайл. Меня весьма интересует история вашего имени. Полагаю, вы потомок основателей компании «Церес, Инк.»?
— Правду.
— Нет. Я купил компанию и титул. Я выскочка.
— Отлично. Toujours audace!
— Честное слово, Формайл, вы откровенны!
— Я же говорил, что он нахален. Свежая струя. Выскочек хватает, молодой человек, но они не признаются в этом. Элизабет, познакомься с Формайлом с Цереса.
— Формайл! Мне до смерти хотелось вас видеть!
— Леди Элизабет Ситроен.
— Правда, что вы путешествуете с передвижным колледжем?
— С институтом, леди Элизабет.
— Но с какой стати, Формайл?
— О, мадам, так трудно тратить деньги в наши дни. Приходится выискивать самые глупые предлоги. Пора кому-нибудь придумать новое сумасбродство.