— Доброе утро, — сказала Линда. — Хорошо спал?
— Доброе утро, — ответил Майо. — Нормально. Ух, вода, должно быть, холодная-холодная. У тебя гусиная кожа.
— Вода изумительная. — Она стянула шапочку и распустила волосы. — Где полотенце? Ах вот… Давай, Джим, сразу освежишься.
— Кому охота купаться в такую холодину?
— Ну же, не трусь!
Раскат грома расколол тихое утро. Майо пораженно уставился в небо.
— Какого черта!.. Что это? Будто самолет прошел звуковой барьер! — воскликнул он.
— Смотри, — приказала Линда. — Вот! — воскликнула она, указывая на запад. — Видишь?
Один из вестсайдских небоскребов величественно оседал, разваливаясь на глазах. Поднялся столб пыли, почва задрожала, и тут же раздался грохот падения.
— Боже, что за зрелище, — пробормотал ошеломленный Майо.
— Упадок и разрушение… — прокомментировала Линда. — Ну, ныряй, Джим. Я принесу тебе полотенце.
Она вбежала в дом. Майо скинул брюки и снял носки, но все еще стоял на берегу, с несчастным видом трогая воду ногой, когда она вернулась с громадным купальным полотенцем.
— Ужасно холодно, Линда, — пожаловался он.
— Разве тебе не приходилось принимать холодный душ?
— Ни в коем случае! Только горячий.
— Джим, если будешь так стоять, никогда не решишься. Посмотри на себя, ты уже дрожишь. Это у тебя что на груди, татуировка?
— Ага. Пятицветный питон. Восточный. Он обвивается по всему телу. Видишь? — Майо с гордостью повернулся. — Мне его накололи в Сайгоне в шестьдесят четвертом, когда я служил на флоте. Красиво, да?
— А не больно?
— Ерунда! Другие парни выставляют Это так, будто они перенесли адские муки, но это просто бахвальство.
— Ты служил на флоте в шестьдесят четвертом?
— Ну.
— Сколько же тебе было лет?
— Двадцать.
— Значит, теперь тебе тридцать семь? И седина у тебя преждевременная?
— Наверно.
Линда посмотрела на него с задумчивым видом.
— Знаешь, что? Если решишься окунуться, не мочи голову.
Она снова вбежала в дом. Майо, застыдившись своих колебаний, заставил себя опустить ногу в пруд. Он стоял но пояс в воде, опасливо брызгая на плечи и грудь, когда вернулась Линда — со стулом, ножницами и расческой.
— Разве не прекрасно?
— Нет.
Она рассмеялась.
— Ну, хорошо, выходи. Я тебя подстригу. И бороду уберем. Посмотрим, на кого ты похож.
Через пятнадцать минут Линда оглядела плоды своего труда и удовлетворенно кивнула:
— Красив, очень красив.
— Ну, ты уж хватила. — Он покраснел.
— На кухне я согрела воду. Иди побрейся. И не вздумай одеваться. После завтрака мы подберем тебе одежду, а потом… Пианино.
— Но я не могу разгуливать по улице голышом! — смущенно возразил Майо.
— Не глупи. Кто тебя увидит? Давай, поторапливайся.
Они доехали до магазина «Аберком и Фитч» на углу Мэдисон и Сорок пятой улицы. Сдернув с Майо полотенце, в которое он стыдливо завернулся, Линда сняла с него мерку и исчезла в глубине магазина. Вернулась она с полными руками.
— Джим, я достала прелестные лосиные мокасины и костюм для сафари, и шерстяные носки, и походные рубашки, и…
— Слушай, — оборвал он. — Ты знаешь, сколько это стоит? Почти полторы тысячи долларов!
— Да? Давай, сперва штаны…
— Ты сошла с ума, Линда. Зачем все это барахло?
— Носки не малы?.. Какое барахло? Эти вещи мне нужны.
— Такие как… — Он начал подписывать ярлыки продажи, — как маска для подводного плавания с плексигласовыми линзами за девять девяносто пять? Для чего?
— Чтобы очистить дно пруда.
— А столовый набор из нержавеющей стали за тридцать девять долларов?
— Это если я заленюсь и не захочу греть воду. Нержавейку можно мыть в холодной воде. — Она с восхищением смотрела на него. — Джим, ты только взгляни на себя в зеркало! Вылитый охотник из рассказа Хэмингуэя!
Он покачал головой:
— Не представляю, как ты расплатишься. Надо быть поэкономней, Линда. Тратить такую уйму денег!.. Может, лучше забудем про пианино?
— Никогда, — возмущенно заявила Линда. — Мне все равно, сколько оно стоит!
После дня напряженной физической и умственной работы пианино было установлено в гостиной. Майо в последний раз убедился, что оно не рухнет, и устало плюхнулся в кресло.