План мне понравился.
В Маргелане у Яроцкого еще раньше были свои люди. Мне он предложил поселиться где-нибудь в глухом шелководческом районе Таджикистана.
Из колонии мы вышли почти одновременно и в тот же год начали действовать. Вот и вся история,— с облегчением закончил Урак. Он был очень рад, что лейтенант не спрашивал его об Усмане.
Был доволен и Сангинов. Цепь хищений шелка почти замкнулась. От коконов до ханатласа. Осталось одно звено: кто доставлял ханатлас к Ураку? Но к разговору об этом надо было еще подготовиться.
После допроса Сангинов вызвал врача и попросил взять у Закирова кровь на анализ.
— Зачем? Я ничем не болею! — удивился Урак.
Когда врач уколол ему палец, он вздрогнул, как от удара ножом. Нервы преступника были напряжены. Из кабинета Урак ушел неуверенной, тяжелой походкой.
* * *
Дознание по «шелковому делу» подходило к концу, все офицеры отдела радовались успеху Вахоба.
Кабиров в отдел не возвращался. Взял отпуск и уехал на курорт.
Готовясь к решающему допросу Урака, Сангинов еще раз съездил на ферму, побеседовал с доярками. Целый день посвятил повторному обыску кибитки Урака. В течение нескольких часов осматривал помещение и ничего не обнаружил. Уже в сумерках, усталый, пыльный, просматривая каждый метр, поросшей бурьяном земли вдоль дувала, Вахоб нашел выгоревший на солнце смятый клочок бумаги. Развернув его, он прочитал:
«Уважаемому Ураку привет! Собирался навестить тебя сам, но задерживали важные дела. Прибудет наш общий друг — Усман. Он твердо решил от нас уйти. Надеюсь, ты не забыл устав и окажешь ему положенный прием. Жду известий. Ханатлас реализуешь сам. Захвати бабины». В конце записки стояла буква «Я».
Сангинова обрадовало то, что записка имела, видимо, отношение к звену его дела, которое осталось неясным. Он до сих пор не знал, кто привозил к Ураку ханатлас. Судя по записке, это был какой-то Усман. А что означала буква «Я» в конце записки?
Следы крови на стене и полу кибитки Урака, его окровавленный пиджак, найденный Константином Ивановичем в тугаях, говорили о том, что в кибитке шофера что-то произошло.
Когда Сангинов еще и еще раз перечитывал выгоревшую записку, он вспомнил старого инженера из Узбекистана, который разыскивает сына Усмана. Мелькнула мысль, а не тот ли это Усман?
На другой день Вахоб зашел к Философу и как бы между прочим спросил: «Ну что, удалось установить блудного сына?»
Беков раздраженно ответил: «Такие люди легко исчезают, а найти их бывает трудновато... (Но стариком у меня целая переписка. Узнал от него, что Усман высокий, красивый. Да вот его фотография. Старик не преувеличивает. Парень что надо,— Беков кинул на стол фотографию.— И где его черти носят? Старика жалко — совсем извелся.
Сангинов попросил Бекова отдать ему фотографию Усмана. Доярки на ферме, куда Вахобу пришлось еще раз съездить, уверенно опознали на фотографии того парня, который приезжал к Ураку с оранжевым чемоданом.
На следующий допрос Сангинов пригласил следователя прокуратуры. Теперь в руках у лейтенанта было достаточно улик, чтобы сразу же припереть преступника к стенке.
— Перед тем, как задавать вам вопросы, Урак, я кое-что расскажу: на крупную жертву хищники обычно нападают стаей — легче свалить. А когда стая обложена и надо спасаться — они делают это в одиночку. Легче схорониться, незаметно улизнуть.
Ваш главарь Яроцкий почувствовал опасность и решил спасаться один. Не надеялся он на вас — могли выдать. Решил старик от вас избавиться. Вы ему помогли награбить достаточно, чтобы прожить остаток дней с шиком. Скажу вам, Урак, что при обыске на квартире у Яроцкого нашли восемнадцать килограммов золота.
Яроцкий приказал вам расправиться с одним из сообщников — Усманом. Вот его предписание. Может быть, вы не забыли о нем? Я нашел эту записку в бурьяне около дувала. — Сангинов зачитал содержание письма. Графическая экспертиза дала заключение, что это письмо написано Яроцким.
Урак затравленными глазами смотрел на лейтенанта. Молчал.
— А вот ваш пиджак, который оказался в крови после того, как вы выполнили приказание Яроцкого.
С этими словами Вахоб повесил пиджак, найденный Константином Ивановичем в тугаях, на гвоздик перед глазами Урака, а следы крови со стены положил на стол.
— На пиджаке и на стене кровь не ваша. Вот заключение биологической экспертизы.