ми, земля тоже начала по спирали, стремящейся к центру, затягивать людей вглубь. Камни перекатывались рядом, сталкивались, то появляясь на поверхности, то пропадая в ужасающей воронке. Дно уходило из-под ног неотвратимо быстро. Вот юноша вскрикнул, и взмахнув руками, исчез в грязном селевом потоке. Тецуи лишь успел выхватить клинки у него из-за пояса. Он находился ближе к скальной стене - и это спасло его. Расположив факел в трещине породы, он освободил вторую руку. С силой вогнав веретенообразный клинок в щель, Тецуи насколько мог подтянулся - и повторил то же с другим саем. Так, буквально по сантиметрам, он смог достигнуть скального уступа. И, когда привлеченные шумом остальные соратники достигли забоя, они узрели зло клокочущую массу, тщетно пытающуюся добраться до самурая... На исходе года даймё, обеспокоенный глубокой задумчивостью своего верного вассала, осторожно осведомился о причине его печали. И, узнав её, рассказал Тецуи о горной ведьме - Иси-но-гару - живущей уединенно за снежным горным перевалом. И не просто рассказал, а дал проводника, который благополучно и сопроводил воина к колдунье. Долго смотрела старая Иси-но-гару в глаза самурая, изучала пристально шрамы на лице, ощупывала его крепкие руки и, наконец, удалилась молча за перегородку из волчьей шкуры. Вернувшись, она так же молча, одела на шею самурая талисман из дубового корня. Не говоря ни слова, развернула его, больно прищемив кожу на плечах своими крючковатыми грязными пальцами, к выходу из пещеры. И буквально вытолкала Тецуи вон. Пораженный таким приемом, воин спускался с горы неторопливо, обдумывая происшедшее. Ладонь его легла на талисман, висящий на прочном шелковом шнурке на шее. Тецуи уже собирался выбросить нежданный подарок полусумасшедшей колдуньи. Но вовремя передумал. Череда неудач прекратилась после посещения им Иси-но-гару, будто ее ножом отрезали. И не видел больше зловещего призрака самурай - ни далеко, ни близко. А весной с Тецуи произошло и вовсе невероятное. Случилось это в самое волшебное время года, когда зацветает сакура и воздух наполняется тончайшим, неизреченно-прекрасным ароматом. Сердца людей открываются навстречу природе, навстречу желанию жить и приветствовать триумф обновления и молодости. Тецуи влюбился. Совершенно потерял голову, как юноша, испытывающий первое чувственное томление. Избранницу свою он встретил в окрестностях замка, прогуливающейся между фантастическим великолепием цветущих вишен. Ее расшитое кимоно, украшенное бело-розовыми цветами плыло над изумрудной травой и, казалось, растворялось, теряло четкие очертания между стволами деревьев. Тецуи потерял дар речи от восхищения увиденным. Привычной бесшумной походкой он приблизился к девушке. И перепугал ее до полусмерти, появившись как призрак - ниоткуда. Девушка смутилась, вспыхнула, застыдившись своего громкого восклицания - и убежала. А Тецуи еще долго стоял, проклиная себя за неучтивость и неумение завести разговор с очаровательной незнакомкой. Не проходило ни дня, чтобы Тецуи, коря себя, не возвращался на то место, где его неуклюжесть так некстати спугнула красавицу. Он расспрашивал местных крестьян, но никто ничего не знал об объекте охватившей его внезапно страсти. Лишь несколько раз, вдалеке, ему удалось увидеть мелькнувшее меж украшенных пенными шапками ветвей знакомое кимоно. Но видение обрывалось так быстро, что самурай не мог понять наверняка - действительно ли он видел свою неземную фею - или глаза обманули его, приняв покачивающиеся от ветра ветки сакуры - за девичью фигурку. И вот, однажды вечером, на закате солнца, когда воин готов был уже взвыть от отчаяния, за его спиной раздались тихие шаги. Тецуи в это время сидел на стволе поваленного дерева, лицом к скале, и большой валун загораживал его от глаз прохожих, время от времени появлявшихся на набитой тропе. Воин предавался думам, глядя, как вода текущего сверху ручья смачивает отполированную гранитную плиту. Почему-то он сразу понял чьи шаги потревожили его слух. Прохладное дуновение пробежало по спине, и Тецуи услышал голос, шелестевший так же вкрадчиво как весенний упоительный ветерок. "Пожалуйста, не оборачивайтесь, господин... Нас могут увидеть. Мой отец запрещает мне заговаривать с незнакомцами. Но я подумала - вы ищете встречи со мной..." " Да, это так - ответил самурай, - раз увидев вас, я понял, вы - моя судьба". Девушка молчала. Тецуи в который раз пожалел о том, что так и не научился изъясняться красиво и складно. На мокром граните воин увидел приблизившуюся фигуру. Девушка, казалось, внимательно вглядывается в его отражение. "Возможно, это и так..." - произнесла она тихо. Сердце Тецуи забилось, встрепенувшись воробьем в теплой дорожной пыли. "Нам надо поговорить обо всем - продолжила красавица - приходите завтрашней ночью к заброшенной пагоде у моста Трех Казненных. Ждите меня у реки в час Быка." "Но ... как вас зовут, госпожа?" От самурая не укрылось то, что девушка замешкалась с ответом. Наконец до него донеслось: "Называйте меня госпожа Рени". И видение в граните растаяло, как туман. Ночь вступила в свои права в положенный срок. Полная луна на безоблачном небе сияла, как начищенный драгоценный гонг при входе в храм Аматэрасу... Тецуи, вдохновленный предстоящим свиданием, уже больше часа мерил шагами берег реки возле моста. Наконец, утомленный длительным ожиданием, самурай спустился к реке и наклонился над водой, чтобы освежить разгоряченное лицо. Агатовая гладь отразила образ госпожи Рени за его спиной - невозмутимо и беспристрастно. Тецуи даже не успел удивиться - каким образом ей удалось застать его врасплох, как почувствовал прикосновение холодной руки к своему плечу. Он хотел было обернуться - и не смог. Хотел привстать с колен - и не сумел. Пронизывающий холод от ладони красавицы распространялся, растекаясь лавиной по всему телу. Плечи, превратившиеся в кусок льда, потянули Тецуй неотвратимо к поверхности реки. Талисман, выскользнув из под кимоно, уже касался воды... Самурай видел, как всколыхнувшаяся плоскость изменила черты лица госпожи Рени. Теперь из воды на него смотрела Тигровая Лилия. Вторая рука девушки-отражения потянулась к медальону. Её пальцы крепко сжали талисман. И Тецуи почувствовал, как сила, влекущая его на дно, увеличилась многократно. Самурай применил единственное средство, которое он знал для освобождения от наваждения. Мицу-сенсей называл эту технику - "крысиная голова". Мощные мышцы шеи напряглись, вдавливая подбородок в яремную выемку. А низ живота завибрировал от напряжения быстро-быстро, благодаря своим сокращениям восстанавливая поток энергии в теле, устраняя ее сгустки в меридианах цзин-ло. И на несколько секунд - это сработало!!! Тецуи успел выхватить танто - тот самый ... И рассечь шнурок талисмана, арканьей петлей захлестнувшей шею. Он успел еще услышать демонический хохот за спиной. И увидеть развевающиеся волосы Тигровой Лилии в реке. Несмотря на то, что ни одна травинка не шелохнулась в отсутствии ветра. Кончики волос показались над поверхностью реки. Медленно и неотвратимо они потянулись к лицу самурая, застывшего, подобно скульптуре из льда. Облепили, присосались как пиявки к коже в сотне мест сразу. И внезапно рванули его к поверхности реки. Движение было так стремительно, что Тецуи услышал лишь треск рвущейся материи. Так в мастерской скорняка подмастерья рвут на куски негодную шкуру зверя. И последнее, что смог увидеть Тецуи - были кровавые облака, расплывающиеся в реке. Облака, спешившие скрыть страшное отражение - отражение человека, лишившегося лица.