– Почему? – удивилась Андреа. – А вот мне он понравился!
– Вот и бери его себе. И пичкай «Виагрой». Держу пари, Мэтт будет просто счастлив, – рассмеявшись, предложила Офелия.
Андреа немедленно вышла из себя и принялась вопить в трубку, но Офелия уже к этому привыкла. Собственно говоря, именно взрывной темперамент ей и нравился больше всего в Андреа. Сама Офелия была совсем другой. Наверное, и вправду говорят, что противоположности сходятся.
– Может быть, я так и сделаю. Кстати, когда у Пип следующая игра?
– Нет, ты просто невыносима, честное слово! Может, тебе просто поехать в Сейф-Харбор и силой вломиться к нему в дом? Мэтт будет потрясен. Мужчинам обычно льстит, если красивая женщина так стремиться избавить их от одиночества.
– А что, неплохая идея! – одобрительно хмыкнула Андреа.
Они поболтали еще пару минут, и Офелия совсем забыла, что собиралась рассказать подруге о том, как провела прошлую ночь.
Вечером они с Пип отправились в кино, потом вернулись домой и с аппетитом поужинали. А в десять часов, прижавшись друг к другу, уже спали мертвым сном.
А в это время в Сейф-Харборе Мэтт еще работал над портретом Пип. Придирчиво разглядывая никак не дававшийся ему рот, Мэтт вдруг вспомнил, как улыбалась Пип, когда вышла с поля после игры. Малышка вся светилась от счастья. Он вспомнил ее улыбку, и у него сразу же потеплело на душе. Мэтту нравилось смотреть на нее, нравилось ее писать, просто чувствовать, что она где-то рядом. Присутствие ее матери тоже было ему приятно, но все-таки не так.
Пип в его глазах была ангелом, лесной нимфой, проказливым эльфом. Мэтта всегда изумляло, как в теле ребенка может уживаться душа умудренного жизнью человека. И сейчас, работая над портретом, он вдруг заметил, как с каждым мазком, который он накладывал на холст, эти ее черты проступают все ярче.
Наконец, отложив кисти, Мэтт отправился в постель, очень довольный собой. Он еще спал, когда на следующее утро позвонила Пип. Услышав в трубке его сонный голос, она принялась извиняться.
– Простите, что разбудила, но я почему-то решила, что вы уже встали, – покаянно пробормотала она. Было полдесятого, но Мэтт накануне забрался в постель только около двух.
– Все в порядке. Просто я вчера немного увлекся нашим с тобой общим проектом, вот и засиделся допоздна. Зато почти закончил, – похвастался он. Мэтт был страшно доволен, и Пип тоже.
– Моей маме наверняка он понравится, – восторженно пробормотала она. – Может быть, как-нибудь вечером сходим вместе пообедать и вы мне его покажете? Мама теперь два вечера в неделю работает до утра.
– Как это? – удивился Мэтт. Он ничего не понимал. Значит, Офелия нашла себе еще какую-то работу, помимо Векслеровского центра?
– Она теперь работает в «Команде быстрого реагирования». Так называют тех, кто по ночам ездит по улицам, развозит еду и лекарства для бездомных. Мама будет работать по вторникам и четвергам. Ее не будет всю ночь, так что она попросила Элис ночевать тут со мной, а то когда мама возвращается домой, Элис уже поздно ехать к себе, – объяснила Пип.
– Интересно, – пробормотал Мэтт. «И довольно опасно», – добавил он про себя, но решил, что не стоит пугать Пип.
– Я с радостью свожу тебя пообедать, но, может быть, лучше сделать это в один из тех дней, когда твоя мама будет дома? А то она еще, чего доброго, обидится.
И дело тут вовсе не в том, что Мэтту приятно общество Офелии. Просто он прекрасно понимал, что его появление в ресторане с девочкой может вызвать досужие домыслы. Встречаться с ней на городском пляже – совсем другое дело. И он был уверен, что Офелия с ним согласится. Их взгляды на детей до смешного совпадали, а поскольку Мэтт испытывал глубочайшее уважение к Офелии, вырастившей и воспитавшей такого потрясающего ребенка, как Пип, то он был твердо намерен и дальше следовать их принципу.
– Может, тогда как-нибудь на следующей неделе, а? Приезжайте к нам.
– Постараюсь, – пообещал Мэтт.
Но прошло целых две недели, прежде чем он смог сдержать свое обещание. Все время что-то мешало. Мэтт много работал над портретом, и, кроме того, на него разом свалилось несколько неотложных дел. Офелия же оказалась занята гораздо больше, чем рассчитывала, – теперь к тем трем дням, которые она трудилась в Векслеровском центре, прибавились еще две ночи, и она буквально падала от усталости. А Пип пришлось сидеть над уроками гораздо дольше, чем ей хотелось признаться.