Косматкин тихо прикрыл дверь и вышел на улицу., добрался до места их посиделок и закурил. Совершенно неожиданно, он вспомнил свою двоюродную сестру, которая была старше на четыре года, но умерла уже очень давно: вот у кого он видел такой же беспорядок. Вот воспоминания о ком пробудил вид комнаты соседки. И это был тревожный признак: сестра страдала сильным психическим расстройством, которое купировалось лет десять лекарствами, но потом началась революция, еще одна, война, с медициной стало совсем плохо, и она умерла. Только вот умерла она от сердечного приступа, так как оно не выдержало работы с огромной жирной тушей, в которую превратилось тело сестры. Та в периоды обострения просто уничтожала продукты, что в условиях Гражданской войны было почти невероятно, но ее родители служили на железной дороге и даже при большевиках получали хорошие деньги и пайки. Но Татьяна могла похвастаться скорее спортивной фигурой, так что скорее всего его догадка о ее болезни не верна.
Но Косматкин продолжал вспоминать, и с каждой секундой его охватывал страх: покойная сестра кроме обжорства в последние два года своей, так сказать, жизни начала проявлять агрессию по отношению к окружающим — могла наброситься с кулаками на постороннего человека, несколько раз пыталась ударить ножницами свою мать. Поэтому ее запирали в комнате в такие моменты и держали там, пока приступы злобы не проходили. Но они случались все чаще, и промежуток между ними становился все меньше. А агрессия возрастала. Тетка, когда-то добрейшая и милейшая женщина, измученная заботами о дочери, превратилась в привидение. Пока ее дочь толстела, она усыхала на глазах, так как постоянно недосыпала и тоже заработала нервный срыв. Дяде приходилось браться за дополнительную работу, чтобы прокормить семью. Он машинально потер свою оцарапанную руку и чуть не поперхнулся дымом от папиросы, закашлялся и поискал на столе свою стопку. В бутылке еще оставалось водки грамм сто.
"Да не может этого быть!" - он испугался собственных мыслей.
Но что-то внутри него подсказывало, что может, и не только может, но так и есть. Он до последнего времени вообще не интересовался убийствами немецких военных, считая, что это дело рук подполья, но когда немцы согнали заложников и потребовали от горожан выдать преступника, то Мария все уши прожужжала, что ходит слух о женщине-убийце. Он вспомнил и разговор с Доброжельским, который интересовался слухами об убийствах.
Сомнений у него не было никаких: ночная потасовка, хаос в комнате, какой-то надлом в поведении девушки. Он стал вспоминать , не видел ли ее с немцами и когда она не ночевала дома, но тут ему было сложно определить ее отсутствие или присутствие, так как в обычные свои рабочие дни он ложился спать рано. Сон у него был крепкий, если удавалось заснуть быстро, так что ночевала ли она всегда дома он точно сказать не мог.
«Я, наверное, совсем рехнулся на старости лет,» - подумал он, - «или водка мозги набекрень свернула?» Косматкин налил стопку и выпил ее. Сыщиком себя возомнил. Он закурил вторую папиросу, плюнув на вчерашнюю мысль экономить курево: «Подумается же ахинея такая, Ольгу - сестру еще к чему-то вспомнил. Ну, не нравится соседке складывать вещи по стопкам, но это же не означает, что она по ночам за немцами охотится. А то, что драться полезла, так с пьяну подумала, что я ее снасильничать решил. Поди, бывали такие попытки. А штырь этот для защиты ей нужен. Пистолет-то немцы явно не одобрят. Подумается же ерунда всякая! Это все водка сюрпризы преподносит»
Он вылил остатки водки в стопку и отправил ее в рот, затем подцепил вилкой кусок соленого огурца и удовлетворенно крякнул. Сухость во рту исчезла, а голова стала легкой и чистой. Однако тревога никуда не исчезла, и он подошел к калитке, но потом вспомнил, что немцы ввели комендантский час и его могут просто пристрелить ,если он выйдет за пределы своего двора, да и идти куда-то было слишком рано. Сказать хозяйке дома о своих подозрениях? Засмеет или у виска пальцем покрутит, скажет, что напраслину на соседку наговаривает, чтобы комнату ее занять. Доброжельский, вот кто может выслушать и помочь: он вспомнил, что полицай тоже интересовался убийцами, утверждая, что это не дело рук подполья. Он, конечно, тоже посмеется над стариковскими бреднями, но хотя бы не побежит докладывать немцам. Ведь те могут не особо разбираться и …