Сиван не слишком обращала внимание на вводимые ограничения, но Лайлу они выводили из себя.
– Я привыкла проводить праздники в кибуце с дедушкой. Мне нравится праздничное застолье, песни, которые мы поем. Никогда в жизни мы не пропускали Песах. И потом, я не видела дедушку уже почти два месяца. Я очень скучаю по нему.
– Ничего не поделаешь, – сказала Сиван. – Есть четкие указания, и мы не будем их нарушать.
– Уф! – скорчила гримасу Лайла. – Тогда давай будем сидеть в темноте и плакать. У меня даже парня нет! Что же это будет? Мне так все надоело! Когда уже это дерьмо закончится?!
– Хорошо хоть, что мы с тобой вдвоем.
– Это уж точно!
Когда Яаль приехал из Эйлата, Сиван встретилась с ним во Флорентине. Теперь в его присутствии она почему-то чувствовала себя легко, чего никогда не случалось ранее. Ни в детстве, когда он казался ей гораздо старше; ни потом, когда он стал встречаться с Бамби, а она везде таскалась за ними, будто была ее сиамским близнецом; ни когда они поженились, и он стал членом их семьи; ни после той ночи, когда она оказалась с ним в одной постели; ни в больнице, где ее сестра месяцами лежала в беспамятстве между жизнью и смертью; ни после ее смерти, во время их редких случайных встреч. Но теперь все было по-другому. Он больше не сиял, как солнце, обжигающее при приближении к нему и оставляющее долго не заживающие шрамы. Теперь он казался ей старше своего возраста, это ощущение подпитывалось его усталой улыбкой и взглядом побежденного, отражавшим постоянную тоску по потерянной женщине. Он стал просто старым другом, которого любят по той простой причине, что когда-то были с ним вместе. Они знали друг друга так давно и так хорошо, что всякое притворство было излишним.
– Надеюсь, после праздников все снова откроется, – сказал Яаль. – Иначе нас убьет не вирус, а тоска.
– Я согласна с тобой, но мы, к сожалению, в меньшинстве. Большинство людей находятся почти в первобытном страхе.
– А ты не боишься?
– Я им не верю.
– Кому это «им»?
– Никому. Ни нашим лидерам, ни средствам массовой информации, ни всем этим бесполезным организациям. По-моему, все они просто врут и преследуют свои интересы.
– Не преувеличивай!
– Я боюсь «короны» так же, как боюсь заразиться любым другим опасным микробом или получить осложнение после воспаления легких, или попасть в аварию. Боюсь в общем, так же, как мы боимся множества других опасностей, которые подстерегают нас на каждом углу и которыми мы обычно пренебрегаем. Я не отрицаю, что существует болезнь под названием «корона», и что тот, кто заразится ею, может болеть тяжело и даже, в редких случаях, умереть. Но настоящая эпидемия – это глупость и беспомощность. Правители плачут крокодиловыми слезами, но держатся за власть железной хваткой, а окружают их люди настолько некомпетентные, что, я уверена, им не нашлось бы места нигде, кроме правительственных учреждений. Никогда в жизни я не видела еще таких жалких попыток выйти из кризиса. Любой ребенок справился бы лучше.
– Да ты просто воинствующий пессимист.
– Это только на словах. На деле же я веду себя как улитка, спрятавшаяся в своем домике. Кроме случайных лайков в «Фейсбуке», когда мне особенно хочется огрызнуться, я ничего не делаю. Я жду, когда проснется поколение Лайлы, когда им, наконец, это надоест. У меня уже нет сил.
– Аминь! – подвел итог Яаль.
– Какие у тебя планы?
– Завтра поеду в Зихрон Яаков.
– К Долев и Томеру? Зачем?
– У меня уже неделю болит зуб, а со вчерашнего дня я сижу на таблетках. Томер сказал, что откроет свой кабинет специально для меня.
– Хочешь, я поеду с тобой?
– Куда? – удивился Яаль. – В Зихрон?
– Ну да. Может, ты не сможешь вести машину по обратной дороге. Зубы все-таки.
– Я не думал про обратную дорогу. Максимум, останусь ночевать у них.
– Я поеду с тобой. Воспользуюсь возможностью повидать Долев и ее детей.
Дороги оказались вовсе не такими пустыми, как Сиван ожидала. На обочине во многих местах стояла дорожная техника и копошились рабочие в касках и красных жилетах. Несмотря на локдаун и указание сидеть дома, целые отрасли продолжали работать. Она подумала о Мае. Его «корона» явно не затронула, да и у нее самой не было недостатка в работе. Судебные слушания остановились, зато появилась возможность привести в порядок все старые дела, начать работать над новыми, а кроме того, если смотреть на все достаточно циничным образом, надо было готовиться к всплеску разводов и семейного насилия, который неминуемо должен был последовать вслед за карантином.