– Ты все еще плаваешь? – спросила Сиван, когда они проехали Шфаим. В юности Яаль был подающим надежды пловцом, и некоторые даже надеялись, что он поедет на олимпиаду в Сеуле. Но за полтора года до олимпиады он отправился с друзьями на Хермон. Там они взяли напрокат лыжи, поднялись на вершину и один из них кое как объяснил остальным, как ехать «плугом» и поворачивать. Дальше они должны были добираться вниз самостоятельно. Движимые только одним желанием, подкрепленным физической силой, они, смеясь от счастья, понеслись вниз. Падение было неизбежным. Яаль порвал связки в коленном суставе, перенес операцию и, хотя и восстановился после нее, надежды на олимпийскую медаль оказались призрачными. Он ушел из сборной и вообще перестал соревноваться.
– К сожалению нет. Пять лет назад я бросил курить, перестал плавать и тренироваться, и с тех пор поправился на десять килограммов.
– А я и не знала, что ты курил.
– Я начал курить после аварии. Это меня успокаивало.
– Тогда почему бросил?
– В один прекрасный день мне просто надоело.
– Так просто?
– Не совсем. Целых четыре месяца я чувствовал себя отвратительно. Курить совсем не хотелось, но чувствовал я себя разбитым, как при гриппе – головные боли, постоянная усталость.
– Молодец, что не начал снова.
– Мне так хочется избавиться от лишнего веса, но никак не получается. Еда слишком вкусная. В общем, поменял одну зависимость на другую. Теперь мою боль притупляет сахар.
– Пока что ты выглядишь прекрасно, – улыбнулась она.
Он улыбнулся ей в ответ, и она подумала, что он и вправду остался весьма привлекательным.
– Скажи, Яаль… – она продолжала смотреть вперед и не повернула головы даже когда остановилась.
– Что? – спросил он, и когда она не ответила, позвал, словно стараясь разбудить ее. – Яни?
– Почему мы до сих пор говорим «авария, в которую попала Бамби», когда мы знаем, что это была не совсем авария?
– Эвфемизм, – ответил Яаль, тоже не отрывая взгляда от дороги.
– Но ведь это ложь.
– Кого это волнует? Мы все знаем правду.
– Не все. Лайла, например, не знает. Я все время думаю, что я скажу ей, когда она спросит. А она обязательно спросит. Она пока еще не вполне понимает, о чем мы говорим, но наша встреча пробудила в ней интерес.
– Так скажи ей правду.
И открой шкатулку Пандоры, подумала Сиван.
– А что случилось в ту ночь на Пурим? Почему она сердилась на тебя? Вы поссорились? Что она тебе сказала?
– Мы не ссорились, – равнодушно ответил Яаль.
– Яаль!
– В какую ночь это было, говоришь? – спросил он, стараясь протянуть время.
– Когда у нас в клубе была вечеринка. Ты пришел домой за Бамби, а там была я, ты был пьян и принял меня за нее? – ответила она не своим голосом, а сердце ее заколотилось так сильно, что она была уверена – он слышит эти удары. Однако теперь она была уже не девочка, у нее была дочь, почти такого же возраста, какой была тогда она сама. Пора было подумать и о себе, хоть она и откладывала эту мысль все прошедшие годы. Пришло время преодолеть страх, который порождал эту ложь и подпитывал ее.
– Ты бредишь, Ваня. Я ничего такого не помню.
Зачем это все, подумала вдруг Сиван, откинувшись на спинку. Лгать так легко, а говорить правду так трудно. Лайла проживет и без того, чтобы знать правду. Иногда бывает лучше не ворошить прошлое.
– Может, мне и показалось. У меня в голове все перепуталось.
– Все это тянется так давно, что все уже словно в тумане, – произнес Яаль, все еще не глядя на Сиван.
Ну ладно, подумала она, уверенная в том, что все отлично помнит. Если он хочет снова отодвинуть все в сторону, она пойдет ему навстречу. Если он еще не готов, она не будет доставать скелет из шкафа. И потом, зачем ставить телегу впереди лошади? Лайла еще ни о чем не спросила, а, может быть, прошлое ее совсем не интересует. Лучше никуда не торопиться.
И все же она почувствовала укол страха. Если Лайла все узнает, это будет все равно, как если бы небо упало на землю.
Семья Долев встретила их очень тепло, но, когда Сиван захотела обнять свою сестру, та выставила вперед локоть.
– Так будет лучше, – сказала она. – Не для меня, для отца.
– Ты его навещаешь? – удивилась Сиван. – Он сказал мне, чтобы я не приезжала.
– А мне все равно. Ты думаешь, я могу оставить его одного на два месяца? Я приезжаю к нему раз в неделю и сижу в маске на расстоянии восьми метров от него. На это он согласен.