Я отворачиваюсь, но тут мой взгляд цепляется за витрину. Под стеклом – кинжал, украшенный драгоценными камнями, выставленный на подставке. Он явно дорогой. Возможно, не по их меркам, но точно по моим.
Надо уйти. Но, черт возьми, что изменит еще один грех? Интересно, как скоро мужчина с картины заметит, что кинжал исчез.
Недолго думая, я открываю шкатулку и запускаю руку внутрь, чтобы…
— Что ты делаешь? Кто ты?
Я поднимаю взгляд и вижу девушку с картины, ее локоны такие же непослушные, как на портрете, она скрещивает руки на груди и смотрит на меня, явно раздумывая, чем я тут занимаюсь.
Отдергиваю руку и оглядываю небольшое пространство в поисках выхода. Она загораживает единственный выход, а значит, мне нужно вспомнить, что я хотел сказать, если меня застукают.
— П-привет, прости. Я не причиню тебе вреда.
Ее темные глаза сканируют меня, задерживаясь на тонкой куртке и рваных джинсах. Изучая меня, она выносит собственное суждение, но, в отличие от многих других, это не делает суровым ее мягкое лицо. Что-то вроде жалостливой улыбки появляется на ее губах, и девушка пожимает плечами.
— Я тебе верю. — Она указывает подбородком на кинжал. — Честно, забирай. Послужит этому засранцу на пользу. Но родители скоро вернутся. Я свернула в чей-то двор, чтобы оторваться от них, но они скоро поймут, где я. Так что, если ты планируешь украсть его, то, наверное, лучше поторопись.
Она отпускает меня? Нет, даже больше: позволяет украсть из ее дома?
Может, это ловушка, но мой голод, холод и усталость говорят обратное. Я хватаю кинжал за рукоять и засовываю его во внутренний карман куртки, после чего медленно подхожу к ней, чтобы не напугать. Останавливаюсь перед ней, смотрю сверху вниз и понимаю, что она действительно чуть младше меня. Уже не подросток. Теперь я вижу, что она немного старше, чем на картине. Пока я оцениваю ее, она, очевидно, тоже оценивает меня, ее взгляд скользит по моему лицу. Она — первый человек, к которому я так близко подошел за долгое время, и это немного нервирует, когда тебя так пристально изучают.
Она вздрагивает и отступает назад. Я хочу знать, что у нее на уме, но, учитывая, что я вор, находящийся в ее доме, а родители всего в нескольких минутах отсюда, сейчас не время для разговоров.
— Спасибо, — шепчу, проходя мимо нее, и, прежде чем успеваю понять, что делаю, поднимаю руку к ее щеке.
Мои огрубевшие пальцы скользят по коже, которая словно создана для жизни, которую олицетворяет этот дом. Впервые в жизни это меня не раздражает, а завораживает. Она такая мягкая, но прежде чем привыкну к тому, чего не могу себе позволить, я убегаю по коридору и обратно на улицу, на холод, а потом огибаю дом сзади и скрываюсь из виду, надежно спрятав кинжал в кармане.
У меня так и не было возможности отблагодарить девушку за то, что она сделала в тот день. Она подарила мне не только несколько минут тепла, но и новую жизнь. В ломбардах не задают лишних вопросов, и за тот кинжал я выручил приличную сумму. Чего хватило, чтобы заплатить за два месяца аренды убогой квартиры и согреться до конца тех самых холодных зимних месяцев, прежде чем я покинул город.
С тех пор прошло четыре года, и последние три из них я оказывался в похожих районах каждый праздничный сезон. Легко проскользнуть внутрь, когда задние двери оставляют незапертыми или их легко взломать. Я научился выбирать дом, изучать его обитателей в течение нескольких недель перед праздниками и их привычки, присматриваясь и оценивая, насколько ценны вещи внутри.
В доме, перед которым я стою, живет пара средних лет. Целую неделю я наблюдал, как они таскали пакеты с подарками после возвращения с работы. Эти двое, похоже, используют Рождество как оправдание для своих бесконечных покупок, растрачивая заработанное на те же самые вещи. Идиоты.
В отличие от многих других семей в этом районе, у них даже нет оправдания тому, что они хотят избаловать своих сопливых детей — как итог, дети вырастают такими же жадными, эгоистичными и избалованными, как и окружающие их взрослые, — потому что у них такого не было в свое время, насколько я знаю.
В отличие от большинства соседей, у них даже нет оправдания, что они балуют своих отпрысков. Детей у них, кажется, вообще нет.
В любом случае, я видел бирки на пакетах, которые они заносят внутрь. Вместо того, чтобы красть произведения искусства или ценные предметы, я мог бы украсть любой из подарков под елкой, чтобы прожить какое-то время.
Через две ночи я вернусь.
Через три меня уже не будет в этом городе.
2.ХЕЙЛИ
Приехать в пустой дом в канун Рождества — это как получить пощечину. После того, как мама три месяца подряд умоляла меня приехать в этом году, я неохотно согласилась, думая — предполагая — по своей идиотской вине, — что если я приеду на праздники, то она будет здесь. Вместо этого, всего за несколько минут до моего вылета, она оставила голосовое сообщение, которое я получила только после того, как вышла из самолета, выключив авиарежим. Мама в последнюю минуту отменила наши планы, чтобы они с отчимом могли улететь в какой-нибудь тропический отпуск.
Я бы села на ближайший рейс, но билетов не было. Вполне логично, учитывая, какой сегодня день. Ближайший билет был на двадцать седьмое, а значит, что следующие пять дней я буду торчать в чужом доме в незнакомом городе.
И ведь удивляться нечему. Мамино легкомысленное, стервозное поведение — типично для нее, я слишком долго с этим мирилась. В прошлом году я осталась в общежитии вместе с другими студентами, которым некуда было ехать на праздники. А она в это время веселилась, охотясь за своим будущим вторым мужем. Тогда я мечтала о тихом, спокойном празднике вдвоем, только с ней, но ее «острая необходимость» найти нового мужчину не могла подождать чертову неделю.