Все рассмеялись.
– Гениально! Валя-Джаз показывает свое искусство. Вот что значит самореклама, – воскликнул Лева. – Можешь не волноваться. По конкурсу пройдешь. Плачет по тебе отечественная эстрада.
Заговорили о пустяках. За стол никто не садился, явно кого-то ждали. Вскоре настойчиво прокричала кукушка-звонок. В комнату вошел высокий парень, несколько располневший, с гладким, матовым лицом. Под тонкой кожаной курткой на черном свитере сверкнул медальон. Он приветливо кивнул всем, почтительно приложился к ручке Виктории Германовны, похлопал Гурама по плечу. До Виктора донесся шепот: «Робик пришел».
– Душно у вас, – произнес он и быстрым взглядом обвел собравшихся. У него была неприятная манера разговаривать с видом скучающего скептика. Виктору он не понравился сразу.
Все сели за стол. Виктория Германовна и Валя засуетились, словно сговорившись, стали услужливо подвигать в сторону Робика тарелки.
– Да не беспокойтесь! С закусками мы сами разберемся. Виктор сел рядом с Тамарой. Другим ее соседом был Лева. Он старательно ухаживал за Валентиной, а она кокетливо поводя плечами, явно желала произвести впечатление на Гурама. Зазвонил телефон. Виктория Германовна принесла из коридора аппарат с длинным проводом. Робик взял трубку, слушал недолго, сказав всего одно слово «хорошо» и встал из-за стола.
– К сожалению, должен уехать. Неотложные дела, – остановившись в дверях, он помахал всем рукой. Гурам проводил его до лифта.
– Кто он? – спросил Виктор Тамару.
– Впервые вижу.
– Этот Робик – настоящий босс, – проговорил вкрадчивым голосом невзрачного вида парень и принялся накладывать в тарелку салат.
– Вы не знакомы? – кивнул на него Лева. – Можно сказать, будущий Спиноза. В общем, голова. Пока еще даже не аспирант, но зато преуспевающий студент, – в голосе звучала ирония.
После ухода Робика все словно размагнителись, заговорили непринужденно. Валя-Джаз потребовала музыки. Гурам включил магнитофон. Понеслась чувствительная мелодия, перешедшая в быстрый незнакомый танец.
Валя вытащила из-за стола сопротивляющегося Леву.
– Ну не ломайся! Покажем класс, – она отвела руки назад, щелкнула пальцами, изображая испанку.
Ритмы, сменяемые то низким, то необычайно высоким голосом певицы, заполнили комнату. Валя и Лева вышли на середину комнаты. Они танцевали слаженно. Темп музыки ускорялся. Громче звучал голос певицы. Они танцевали раскованно, легко.
– Ну как? Здорово? – спросила Тамара.
– Здорово. Только Лева смахивает на павиана… А в общем-то стыдно.
– Кому стыдно? Нам?
– Им, – ответил Виктор. Музыка смолкла.
– Дамы отдыхают, мужчины угощают! Разгоряченные танцоры, взяв протянутые бокалы, под крики одобрения с жадностью пили вино.
– Колоссально! – сдержанно проговорила Виктория Германовна. Гурам перебрался к ней поближе и сидел теперь рядом.
Около десяти танцы прекратились. Кто-то предложил сыграть в карты. Со стола убрали посуду. Гурам с Тамарой вышли в коридор.
– Тебе в самом деле нравится Виктор?
Вопрос прозвучал не грубо, но Тамара посмотрела с вызовом:
– А что?
– Ничего. Показалось, что ты и замуж за него не против, – он усмехнулся. – Молодой, незарегистрированный…
– А хотя бы и замуж! Чем не парень? Честный…
– Честный, нечестный. Эти понятия относительные…
Не обижайся. У твоего друга сердечного перспективы маловато. Что он может?
– Тебе-то что? Вроде бы соболезнование высказываешь? Оставь про это…
– Напрасно сердишься. Я по-свойски. Научись смотреть на жизнь реально. Она ошибок не прощает.
– Странный разговор завел ты, Гурам. К чему бы? – Тамара холодно посмотрела на него.
– Ну что ж! Будем считать, что разговор представлял односторонний интерес, – и как ни в чем не бывало улыбнулся.
В коридор выглянул Лева:
– Общий сбор на верхней палубе. Прошу за стол.
В комнате кто-то притушил люстру и зажег бра. В упокоительном полумраке стало еще уютнее.
– Прямо как в Монте-Карло. – Лева сделал эффектный жест рукой. – Не захочешь – заиграешь. Ну, что? Метнем? – обратился он к Гураму. – Жаль, новой колоды нет.
– Ничего. Я человек без претензий.
– Зато денежный, – в тон добавила Валя.
– Давайте в секу, – предложил Лева. – Ты будешь? – обратился он к Виктору.
– Я не знаю эту игру.
– Это просто. Не преферанс. Как играют в очко, знаешь? А здесь набирай тридцать одно. Только масти пиковая и червонная.
Игра оказалась несложной. Виктору повезло. За полчаса он выиграл почти семьдесят рублей.
– Браво, Виктор, браво! Так по миру нас пустишь. Спасайтесь, кто может! – посмеивался Лева.
– Правильно говоришь. Это же возмутительное безобразие, даю честное слово! Я последнюю ставку делаю, – хмурясь, сказал Гурам и, ловко распушив колоду, передал ее Виктору. – Сдавай, – он небрежно бросил на стол три полсотенных бумажки. – Пан или пропал.
– Ого! Среди нас капиталист, – засмеялась Виктория Германовна. – Сделайте его банкротом, ребята!
– Это мне не угрожает! – и, словно спохватившись, Гурам добавил: – За что вы меня так, Вика? Я-то думал, ко мне с симпатией…
– Думающих всегда ждут великие дела, – ответила она смеясь.
Виктор побаивался делать большую ставку. Он незаметно ощупал тоненькую пачку денег, лежащую в боковом кармане. Мать дала их на покупку пальто. Кто-то остановился за его спиной.
– У тебя хорошая карта, – шепнула Тамара. – Но не зарывайся.
Лева сказал:
– У него духу не хватит…
– Я ставлю на все, – сказал Виктор.
Он набрал тридцать очков. Лева тридцать одно. Перед глазами Виктора все поплыло как в тумане. На какой-то миг его охватило оцепенение.
– Дурак!
– Ты чего?
– Это я о себе!
– Господи! Ты как малый ребенок. Говорила же, – взволнованно прошептала Тамара.
– Не горюй. Не в деньгах счастье. Деньги – дрянь, – утешал Лева. – Проиграл – радуйся. Значит, в любви повезет. Вот меня нынче карта ласкает – значит, жди: дева изменит.
Виктор взял опять карту и опять проиграл, теперь уже сто шестьдесят рублей.
– Тебе хватит играть. Долг потом отдашь, – сказал Лева, тасуя колоду.
– Успокойся, Виктор, – Гурам обнял его за плечи. – Ты сам вошел в игру. А если бы выиграл?..
Закусив губу, Виктор растерянно смотрел перед собой. Денег на покупку пальто матери не осталось. Гурам отвел его в сторону:
– Я тебе одолжу. Уж лучше бы я тебя обыграл, чем этот… философ!
– Все равно! Проигрыш есть проигрыш:
– Ну смотри, – Гурам ладонью хлопнул его по спине. Шел двенадцатый час. Тамара стояла у окна и смотрела на ночную заснеженную улицу. Вид был так себе: два ряда железных гаражей, за ним пустырь. К ней подошел Виктор.
– О чем ты говорила с Гурамом в коридоре?
– Так, пустое.
– Ты меня осуждаешь?
Тамара посмотрела на него с досадой:
– Что хотел доказать? И кому? Вздорно до глупости. Нельзя вести себя так безрассудно. Будь у меня право, я бы…
– Что?
– Выпорола бы, как маленького.
– Оказывается и ты не прочь помахать кнутом, – попытался защититься шуткой Виктор.
– В твои годы нужно быть серьезнее. Поедем домой, товарищ неудачник.
– Побудем немного, – сказал Виктор. – Подумают – проиграл и сбежал.
Белозубо улыбаясь, Гурам встал, подошел к магнитофону и, быстро прогнав пленку, отыскал понравившуюся ему песенку.
– А ты приятные мелодии выбираешь. У тебя хороший вкус, – проговорила Виктория Германовна.
– Обычный профессионализм, – ответил Гурам. – А вкус?.. Я как и все. Люблю красивое. Вот вы, например, такое чудо редко встретишь! – сказал открыто, и получилось серьезно. – А все это, – он кивнул на кассеты, – игра и треп, который можно размножить десять, сто, тысячу раз. Вы такая одна!
…Была уже ночь. Полная серая луна висела над крышами домов. В золотистом отсвете фонарей улицы казались игрушечно расцвеченными. Тамара шагала неторопливо, прижавшись к плечу Виктора. Она казалось ему сейчас особенно красивой. Виктор неожиданно ощутил странное, тревожное чувство. Вспомнился Робик, который поначалу равнодушно, а потом с интересом поглядывал на Тамару. И Гурам, что-то нашептывающий ей в коридоре. Уклончивый ответ Тамары он тоже истолковал по-своему.