Наши руководящие товарищи тщательно проверили личные дела тех, кто окружал меня. При этом они, разумеется, принимали во внимание тот факт, что моя деятельность могла вызвать определенный резонанс. Недоверчивость у контрразведчиков в крови. При проверке обращалось внимание на то, чтобы ни одна из отобранных кандидатур не вызывала бы никаких подозрений. Кто знает, сколько человек пришлось заменить при этом отборе? Однако игра стоила свеч. В конце концов я получил соответствующее согласие Центра.
Мне предстояло собрать вокруг себя таких людей, которые были бы глубоко убеждены в том, что все они вместе со мной работают на общее дело гражданской демократии и что потому меня нужно оберегать как от возможных нападок венгерских органов безопасности, так и от провокаций реакционеров, крайних правых и фашиствующих элементов. Вот эти-то люди, собравшиеся вокруг меня, и составили костяк небольшой группы.
Моим секретарем стал теперь Янош Ракоци. Родился он в Хедеваре, в семье крестьянина, успешно окончил гимназию. Слыл он умным, добрым и трудолюбивым парнем, не пил и не вел разгульного образа жизни. Ракоци принадлежал к числу тех немногих людей, которые сами находили себе работу и заработок. Одно время он работал в мастерской по ремонту автомобилей у Ференца Каши.
В лагере, где жил Янош, он поддерживал хорошие отношения со всеми. Благодаря помощи майора авиации Шандора Кестхейи он тоже попал в филиал ЦРУ в Берхтесгадене. Позже он много и со страстью рассказывал о своих впечатлениях, осуждал своих коллег и практикуемые там методы, причем вполне откровенно.
— Ты сделал прекрасный выбор, мой друг, — похвалил меня дядюшка Герцог, узнав о моем намерении взять Яноша в секретари. — Этот молодой человек вполне заслуживает того, чтобы его вызволили из лагеря. Я глубоко убежден, что он будет тебе верным и полезным помощником.
Я уважал дядюшку Герцога и не забыл того, что первую постоянную материальную поддержку получил именно от него, однако, думаю, излишне говорить, что я никогда и никому не доверял настолько, чтобы человек хоть в малейшей степени мог догадаться, чем я занимаюсь на самом деле.
И если недоверчивость у контрразведчиков в крови, то у разведчиков это чувство должно быть во сто крат большим. Не обладай я этим чувством, моя жизнь не стоила бы и ломаного гроша и вряд ли тогда я мог бы написать эти строчки.
У меня Янош Ракоци прожил три месяца. Он принимал посетителей, которые ко мне приходили, отвечал на телефонные звонки, вел учет важных событий и встреч. В мелких вопросах, которых отнюдь не мало решается в среде эмигрантов, а также в раздаче помощи и пособий он действовал совершенно самостоятельно. Секретарь из него получился идеальный.
Однажды он постучался в мой кабинет и спросил, не уделю ли я ему несколько минут.
Я непонимающе посмотрел на него: «Чего это нашло на парня? Почему он так официален? Ведь мы часто видимся, правда, у меня почти не остается времени, чтобы поговорить с ним по душам, но в течение дня мы не раз обсуждаем с ним различные события…»
Я как раз собирался куда-то уходить, но, взглянув на лицо секретаря, сразу понял, что тот собирается сообщить мне нечто очень важное.
— Садись! Я тебя слушаю…
Он присел на краешек кресла, как человек, который не намерен долго сидеть. Однако замешательство его росло с каждой минутой.
— Ну, говори же! — подтолкнул я его после небольшой паузы.
— Возможно, ты назовешь меня мерзавцем, — заговорил он обиженным голосом, — но я должен сказать тебе об этом.
Меня охватило любопытство. И хотя я уже привык к правильному восприятию всевозможного рода сюрпризов, то, что он сказал, удивило меня.
— ЦРУ поручило мне внимательно следить за тобой и обо всем докладывать.
Не скрою, на несколько секунд я застыл на месте, точно парализованный. Никогда еще опасность не была так близка ко мне.
Я глубоко вздохнул. Пил я редко и всегда очень мало, но сейчас встал и, достав бутылку коньяка, налил две рюмки.
Когда я поставил подносик с рюмками перед Яношем, я уже полностью владел собой.
— Ты меня не выкинешь вон? — с удивлением посмотрел он на меня.
Я ответил вопросом на его вопрос:
— Скажи, почему ты мне об этом рассказал?
Вообще-то Янош не пил, но тут он залпом выпил рюмку.