— Ты этого не сделаешь! — выкрикнул Шандор Киш.
В тот момент я почувствовал, что стою на верном пути, и мои опасения, мучившие меня до этого, несколько рассеялись.
— А почему бы и нет? — дерзко спросил я.
— Потому что ты своим выходом нанесешь вред «Революционному совету». А этого ты но можешь сделать. Именно ты!
— Не уговаривай меня, Шандор. У меня нет никакого желания следить за тем, чего вы не замечаете. Не ждите от меня сентиментальностей. Более того, имейте в виду, что я передам прессе все документы о ведении вами тайных переговоров.
— Но это было бы непорядочно! — чуть ли не в один голос воскликнули они.
— Это мой ответ на вашу некорректность! — С этими словами я встал и с видом оскорбленного человека вышел.
Оказавшись уже в своей комнате, я сел и задумался над тем, что же, собственно, случилось и что еще может случиться. Я сильно нервничал, однако посоветоваться мне было не с кем.
К счастью, времени для раздумий у меня не оказалось. Зазвонил телефон, и я услышал в трубке голос Золтана Пфейфера, что страшно удивило меня.
— Хочешь встретиться со мной? — спросил он.
Пфейфер ждал меня на своем рабочем месте. Как член «Национального комитета» он работал с полной отдачей. Не скрою, я и его поддерживал.
Неожиданный звонок бывшего министра юстиции открывал передо мною новые возможности.
Я подумал, что Пфейфер искал меня только для того, чтобы, забыв о личных обидах, предложить мне заключить с ним союз, и не ошибся. И все же его хитрая тактика, замаскированная под откровенность, удивила меня. Он напоминал мне лису из народных сказок, которая добрым словом, лестью, ссылками на дружбу обнадеживает зайчишку, замыслив слопать его со всеми потрохами.
— Конечно, они с тобой скверно поступили! — начал он и тут же принялся излагать свои доводы. — Хотя удивляться тут, собственно, нечему. За всем этим стоит Фери Надь. Он всех нас бросил на произвол судьбы, едва начались наши беды.
Проговорив это, Золтан замолчал. Я тоже ничего не говорил, ожидая, что последует дальше. Когда молчание сделалось почти тягостным, он вдруг заговорил снова:
— Шани Киш и его сторонники неспособны самостоятельно решать что-либо без Фери Надя. Стоило им только немного приблизиться к нему, как они словно по мановению волшебной палочки сделались другими. Можешь быть уверен, что и финт с тобой — тоже дело рук Фери!
— А кому от этого польза? — поинтересовался я так тихо, что Пфейфер не расслышал.
— Что ты сказал? — переспросил он.
— Послушай, Золтан, ты юрист, и, стало быть, тебе следовало бы знать, что за каждым событием или явлением кто-то стоит. Нужно только отгадать, кому это на руку.
— Логично, — согласился он и неожиданно спросил: — А сам ты как думаешь, кому от этого польза?
Я сделал вид, будто размышляю.
— Ну… сотрудникам «Свободной Европы», старым эмигрантам из «Национального комитета»…
— Иначе говоря, тем, к числу которых относится и Фери!
— Так-то оно так, Золтан! Но только не относится, а относился.
— Неужели ты думаешь, что Ференц Надь пойдет против Белы Варги? Порвет связи со своими американскими друзьями? Откажется от самого себя?
— Я полагаю, что он только сейчас пришел в себя. В конце концов, он может порвать с реакционным балластом, хотя до этого ему и приходилось быть вице-председателем.
Он тут оживился и запальчиво воскликнул:
— Ты его плохо знаешь! Миклош Каллаи никогда не попал бы в комитет, если бы его не поддерживал Фери. Я докажу тебе это.
— А до тех пор позволь мне сомневаться…
Он задумчиво посмотрел на меня:
— Не понимаю, почему ты так ополчился против комитета? Деньги-то ты от них брал…
— О каких деньгах ты говоришь?! — с изумлением уставился я на него.
— Ты же ежемесячно получал от них триста долларов…
— Ошибаешься, Золтан. Я никогда не получил от них даже одного филлера!
— Но мне говорили! И потом, ты же хорошо живешь…
— От комитета ни прямо, ни косвенно я не получал никаких денег. И от Фери тоже. А хорошо я живу только за счет своих журналистских работ. Могу это хоть кому доказать.