Он остолбенел, почувствовав, что явно не попал в цель. И тут же начал бурно протестовать:
— Нет! Ты меня не так понял! Начиная с первого января пятьдесят шестого года ты получил почти четыре тысячи долларов!
— Сюда я прибыл в начале пятьдесят пятого. — Меня уже начала забавлять эта игра.
— Следовательно, тебе причитается содержание за тринадцать месяцев и ты его получишь.
Меня очень заинтересовало, откуда, собственно, может исходить это, и я пошел на провокацию:
— Но мне не нужны американские деньги.
Прежде чем что-то ответить, мой собеседник долго сверлил меня взглядом.
— Ты слишком умен, чтобы не понимать, что, какая бы сумма ни попадала в руки политическому эмигранту, она все равно исходит от доброго старого дядюшки Сэма… Тебе известно, кто оплачивает дорожные расходы Шани Киша и его коллег?
— «Международный крестьянский союз».
— Вот именно. А он получает средства оттуда же, откуда и комитет! Здесь один карман и одна рука, которая платит. От них ты сможешь получить причитающуюся тебе сумму в течение трех дней. А от страсбургских друзей, не пользующихся доверием американцев, возможно, ты никогда и ничего не получишь.
Я решил, что настала минута, когда я могу задать ему самый важный вопрос:
— Как ты думаешь, почему Фери пошел против меня?
Прежде чем ответить, он помолчал, нахмурив лоб, а потом сказал:
— Я бы хотел, чтобы ты стал моим союзником, поэтому буду откровенен. Фери делает то, чего от него хотят, вернее, требуют.
— А кто может им командовать?
Он посмотрел мне прямо в глаза, словно хотел в них что-то прочесть, потом пожал плечами:
— Таким наивным ты быть не можешь.
Действительно, вопрос мой был не из удачных. С таким человеком, как Пфейфер, я так или иначе сильно рисковал. Но теперь я убедился в том, о чем до этого только догадывался.
Мы расстались, договорившись, что он пришлет мне копии протоколов заседаний «Национального комитета», а я пообещал подумать над его предложением.
Когда я вернулся в гостиницу, мне передали, что меня разыскивал Ференц Надь и приглашал навестить его.
Прежде чем направиться к Надю, я зашел к Оливеру Беньямину, и мы вместе пошли к Беле Беде. С социал-демократами мне было совсем не трудно работать. Они были очень недоверчивы к руководителям буржуазных партий, меня же они считали своим испытанным союзником. Когда мы сообща обсудили положение, Беньямин предложил:
— Миклоша мы должны чем-то заменить как в моральном, так и в политическом смысле.
— Боюсь, что мы, к сожалению, уже ничего не сможем сделать, — заметил Беде.
— У меня есть предложение, — сказал я, точно зная, что именно мне нужно.
— Тогда выкладывай! — воскликнул Беньямин.
— До сих пор я действовал в Австрии. «Революционный совет» тоже родился в Вене, в моей собственной квартире. Австрия — это фронтовое государство. Было бы хорошо там иметь своего человека с соответствующими полномочиями.
— Типа посла?! — сверкнул глазами Беде.
Когда они согласились с моим планом, мы сообща разработали тактику нашего поведения. Беньямин сказал, что мой план хорош еще и потому, что рано или поздно такой человек все равно понадобится социал-демократам, а волею случая на этом посту может оказаться менее подходящий человек, чем я.
После всех этих предварительных обсуждений я направился к Ференцу Надю.
Он встретил меня с большим дружелюбием, чем прежде, и дипломатично попытался уйти от ответа на мои упреки, а я тем временем все наседал и наседал на него.
Неожиданно зазвонил телефон, и мы оба с облегчением вздохнули. Надь — потому, что хотел выиграть время, а я — потому, что знал, кто и с какой целью звонит ему.
Он легко, как молодой, подошел к аппарату и, чем дольше разговаривал, тем больше краснел. Мне было интересно слушать, как он старался отвечать, чтобы я случайно не понял, о чем идет речь.
— На чем мы остановились? — спросил он как ни в чем не бывало, вернувшись на свое место.
Я, как всегда в подобных случаях, сосредоточился.
«Что же теперь будет? — размышлял я. — Удался мой трюк или не удался?»
Мне было нелегко делать вид, что я ничего не знаю да и нисколько не интересуюсь тем, какое решение принял он относительно предложения Беде.
— Мы остановились на том, что все это была поспешная акция Раца, — ответил я на заданный вопрос. — Но в этом я сомневаюсь.
— Почему же? — удивился Надь.
— Да потому, что ни один из представителей ПМСХ ничего плохого тебе не сделает.