Этот поистине райский покой и благолепие нарушил Мишка Чордаш, появившийся так внезапно. Он привез мне от Балинта Араня газету со статьей, где упоминалось мое имя, и десятидолларовую купюру.
— Балинт велел передать, что генерала Сюди и его адъютанта лейтенанта Беки англичане выдали венгерским властям как военных преступников. Из статьи ты узнаешь и еще кое-что. Он посылает тебе эти деньги и советует немедленно покинуть страну. Через Австрию ты проберешься в Италию, в Рим, где в доме номер 1 на улице Жулио спросишь Домокоша. Это наш друг.
Мишка сообщил мне пароль для Домокоша: «Дядя Иштван шлет привет Додо».
Известие о выдаче генерала властям потрясло меня. Эта новость грянула как удар грома.
— Они сошли с ума, эти англичане! Сначала держат в своей зоне всю дивизию Сюди и помогают генералу войти в контакт с руководством партии мелких сельских хозяев, а потом выдают его венгерской политической полиции? Какой позор! Это же дискредитирует всех лидеров партии!
Мишка со своей обычной безоблачной улыбкой невозмутимо ответил:
— Балинт Арань тоже так считает. Но он и его друзья уверены, что им удастся предотвратить опасность, если ты избежишь ареста и история с оружием не выплывет наружу. Поэтому тебе и надо двигать в Рим.
Пробежав глазами газету, я похолодел. В официальном сообщении говорилось, что в Будапеште на площади Октагон (теперь она называется площадью Седьмого Ноября) выстрелами из засады с крыши дома убиты два советских солдата. Затем я прочел самое невероятное: в этом подлом убийстве подозревали меня!
Это было ужасно, особенно для меня, всегда считавшего, что политическая борьба должна быть открытым и честным поединком убеждений, а не закулисных интриг и коварных ударов из-за угла. Клеветническое обвинение потрясло меня. Душа моя наполнилась горечью и страхом.
С болью в сердце я простился с моими добрыми хозяевами и отправился в путь с адресом в кармане, который получил от Мишки Чордаша. Если память мне не изменяет, я шел в приграничный городок Сентготхард, к доктору теологии его преподобию Эрдеи, тамошнему капеллану.
Все шло гладко, пока я не появился на пороге его дома и не назвал себя. Услышав мое имя, почтенный капеллан пришел в крайнее замешательство.
— Сын мой, стряслась большая беда, — сказал он. — На днях пограничная охрана схватила двух молодцов. Они пытались перейти границу по тропе, которую я указал им. Мой дом под наблюдением, а сам я теперь не только бессилен, но еще и опасен.
Это было правдой. Когда на другой день я сел в вагон пассажирского поезда, идущего в глубь страны, весь состав подвергся проверке — пограничники проверяли документы. Не могу утверждать, что искали именно меня, Миклоша Сабо, но в том, что искали человека, вышедшего из дома его преподобия Эрдеи, нет сомнения. Во всяком случае, я не стал испытывать судьбу и при первой же возможности, когда поезд замедлил ход, спрыгнул со ступеньки вагона на каком-то перегоне.
Удача сопутствовала мне и на этот раз. Ободранный и поцарапанный, прихрамывая на одну ногу, я все же вернулся в гостеприимный Заласабар.
Потерпев неудачу, я должен был искать какой-то выход. Тут мне помог крестник дядюшки Йожи, молодой каменщик по имени Карой Тот. Узнав о моей беде, Карой рассказал мне, что недавно вернулся из лагеря для военнопленных близ города Пассау. Там в селе Поккинг у него осталась невеста, немка по национальности, дочь богатого хозяина. И если я приму его в товарищи, он охотно пойдет со мной искать свое счастье.
Предложение Кароя меня обрадовало. Вдвоем всегда лучше, тем более в таком опасном деле. Вскоре мы выработали и план перехода через границу: сначала мы прибываем в Сомбатхей, где почуем у его родственников, потом пешком добираемся до приграничной деревушки Хорватжидань, где у Кароя тоже были знакомые, а там по надежной и не раз испытанной тайной тропе переходим государственную границу.
Когда молодой австриец, наш проводник, объявил нам, что мы уже в Бургенланде, то есть на австрийской земле, слезы выступили у меня на глазах. Я испытывал боль и радость одновременно. Боль — потому, что покинул родину, радость — потому, что избавился от опасности. Но нам предстояло еще пересечь советскую зону оккупации, затем перейти зональную границу и оказаться наконец у англичан, наших союзников и покровителей.
Не без труда мы добрались до перевала. Здесь, по словам простившегося с нами проводника-австрийца, мы могли без всякого риска пронырнуть из зоны в зону. Без особого труда мы отыскали старую водяную мельницу, стоявшую на берегу горного ручья в романтическом, сказочном уголке леса. Приближался великий момент моего вступления, как тогда мне казалось, в свободный западный мир.