Мы бодро шагали по вьющейся в горах узкой лесной дороге, и мне хотелось петь. Еще бы, наконец-то я, преодолев бурное море стольких злоключений, очутился в тихой гавани! Однако вскоре тихая гавань оказалась коварным заливом со множеством рифов, на которые так легко напороться неопытному мореплавателю, если ему не светит луч путеводного маяка. Хотя мой верный спутник Карой Тот всячески удерживал меня от рокового шага, я настоял на своем. Придя в Грац, я тут же отправился в английскую комендатуру. Поскольку я слишком громко и настойчиво требовал провести меня к генералу, ко мне вызвали переводчика, который оказался, как выяснилось, бывшим венгерским майором из все той же дивизии «Святого Ласло».
Выслушав меня и узнав, кто я такой и зачем явился, переводчик сказал:
— Хорошо, я доложу о вас полковнику, начальнику местного английского гарнизона. Он вас примет, но за успех не ручаюсь.
Отставной майор оказался прав. Английский полковник терпеливо выслушал меня, а потом спросил:
— Имеете документы?
— Не на мое имя. Ведь я эмигрировал нелегально.
— Рекомендательного письма у вас тоже нет?
Я с трудом сдержал негодование и как можно вежливее постарался объяснить положение, в котором оказался:
— Прошу вас понять, господин полковник, на родине меня разыскивает полиция. Я не мог расхаживать по улицам с чужими документами и собирать рекомендации.
Полковник с сожалением развел руками. Затем, помолчав минуту, спросил:
— Могли бы вы, сударь, назвать имя главы вашего государства?
«Значит, сейчас мне предстоит некий испытательный тест, — подумал я. — Что же, так ближе к цели».
— Разумеется, — ответил я. — Президент Золтан Тильди, реформатский священник.
— А имя премьер-министра?
— Ференц Надь. Он-то и является лидером нашей партии.
— Ну а председателя парламента?
— Бела Варга, прелат Ватикана, представитель папы в Венгрии.
— К какой партии он принадлежит?
— К партии мелких сельских хозяев, как и я.
Полковник откинулся на спинку стула:
— Простите, сударь, но поверить вам я не могу. Вы являетесь ко мне с документами, которые, как вы утверждаете, вам не принадлежат. Затем представляетесь как один из функционеров партии мелких сельских хозяев, который вынужден бежать из страны, где у власти стоит его же собственная партия! — Сделав краткую паузу, он закончил нашу беседу такими словами: — Откровенно говоря, я должен был бы вас арестовать. Но, поскольку вы пришли ко мне добровольно, я не сделаю этого. Помочь же ничем не могу.
Я выскочил из кабинета как ошпаренный. Гнев кипел во мне, но я не знал даже, на кого сердиться. На полковника, который по праву требовал доказательств, что я не вру? Или же на Ференца Надя и его компанию, которые, выдворив меня из страны, не удосужились проинформировать об этом англичан через их миссию в Будапеште?
Отставной майор, к моему удивлению, отнесся ко мне с сочувствием и даже пригласил к себе. Жил он в небольшой вилле на окраине Граца, в долине, окруженной лесистыми холмами. Он пригласил к себе нескольких своих бывших коллег-офицеров, жаждавших послушать земляка. От них-то я и узнал правду о судьбе дивизии «Святого Ласло».
С нескрываемой гордостью офицеры рассказывали о том, как им удалось вырваться из долины, с обеих концов перекрытой советскими войсками, о головокружительном ночном марше среди диких скал, заросших колючим кустарником, о тропе, которая вывела их через предгорья Альп в тыл к англичанам. Я услышал и о невероятной по своей дерзости истории о том, как генерал Сюди, которому нельзя было отказать в решительности, окружил в глубоком тылу штаб англичан, чувствовавших себя в полной безопасности, и вынудил английское командование подписать меморандум о сохранении дивизии в полном боевом составе. Это, собственно, и послужило основанием для того наглого предложения Сюди, которое он сделал Ференцу Надю якобы с ведома и согласия союзников.
После всего услышанного голова у меня гудела, как растревоженный улей. То, в чем я сомневался еще в Будапеште, подтвердилось здесь, в Граце. В то же время противоречие между политическими амбициями и конкретными действиями британских властей было очевидным. Майор-переводчик постарался внести ясность, но достиг обратного результата. Ясно было одно: сначала англичане на словах поддерживали и ободряли нас, венгерских буржуазных политиков, подстрекая к установлению контакта с командиром фашистской дивизии, оставленной ими в боевой готовности, а потом вопреки логике и собственным заверениям выдали этого же командира людям Габора Петера.