— Я пыталась дать всем понять, что считаю войну неизбежной.
— Ты всем показала, что уверена в нашем поражении, — вступил в разговор кто–то третий.
— Если вы о том, чтобы разгромить во много раз превосходящую вас силу, то да, я не думаю, что это возможно.
— Мы победим, — радостно пропела Сада. — Мы выдворим врагов обратно на Землю и возьмем на себя ответственность за судьбу человечества. Ты едешь с людьми, которые никогда не умрут.
— Так вам сказали звезды? — спросила Мэси и тут же пожалела о своих словах.
Воцарилась тишина, а затем кто–то рассмеялся.
Сада принялась терпеливо объяснять:
— Согласно базовому принципу общей теории относительности, всё, что путешествует со скоростью выше скорости света, нарушает причинно–следственные связи. Такой аппарат следует во времени по замкнутой кривой. Как змея, что кусает себя за хвост. Любой звездолет со скоростью выше световой — это еще и машина времени, то есть человек может послать сигнал из будущего себе в прошлое. Всё, что нам известно о грядущем, так же верно, как законы физики.
Подобные рассуждения лежали в основе философии Призраков. Их лидер–затворник Леви утверждал, будто получает послания от будущего себя, который путешествует со скоростью выше скорости света к экзопланете в системе беты Южной Гидры и передает сигналы в прошлое, до начала своей экспедиции. Если верить Леви, то получаемые им сообщения звучали расплывчато, но в том была особая необходимость, ибо будущий он не хотел разрушить собственную историю, уничтожить себя, изменив курс развития Вселенной. Однако сам факт того, что Призрак получает эти послания, свидетельствовал, что в будущем он и его последователи овладеют технологией путешествий на сверхсветовых скоростях, которую используют для колонизации иных звездных систем. Они — избранные. Нужно лишь следовать правильным курсом, и тогда закрытая кривая времени замкнется, а их предназначение будет исполнено.
Мэси считала, что жизнь человека, убежденного в собственном бессмертии, оборвется раньше, чем он думает, да и, скорее всего, насильственным образом, но мысль эту предпочла держать при себе. Из детства, проведенного в лоне церкви, к которой принадлежала ее мама, Мэси знала, что спорить с Садой бесполезно: система взглядов девочки была замкнутой, как пресловутая кривая, на которой ее вера основывалась. Да и потом, когда–то Саду и Мэси связывали узы дружбы. Пусть мотивы ее в прошлом вызывали подозрения, Мэси надеялась, что остатки былой привязанности помогут девочке выжить теперь.
Их небольшая компания проехала через проем на вершине холма и оказалась в поле, усеянном булыжниками и глыбами льда самых разных размеров, порой величиной с жилой дом. Вершины ледяных валунов покрывал слой черной пыли, а бока были отполированы многочисленными столкновениями с микрометеоритами. По склону в несколько километров шириной, который заканчивался резким невысоким обрывом, змеились зигзагообразные трещины. Мотоциклисты остановились и спешились. За утесом на север и на восток простиралась равнина, местами виднелись кратеры.
Сада встала плечом к плечу с Мэси и указала на чашеобразную воронку на полпути к горизонту.
— У самого края, по внутренней стороне, в тени, — сказала она. — Видишь?
— Нет.
— Пылает в инфракрасном режиме.
— У меня он не работает. Кто–то взломал ИИ в этом дерьмовом костюме.
— Поверь мне. Он там. На самом виду. Всего в шести с небольшим километрах.
— Что там?
— Роллигон.
— Тот самый, который украл Лок Ифрахим?
— Какой же еще!
Остальные Призраки суетились вокруг мотоциклов, распаковывая оборудование — нечто похожее на ручные противотанковые гранатометы: заостренные с одного конца метровые желто–черные тубы с двигателями ориентации, закрепленными рядом с основным мотором, а еще широкие переносные установки с расположенным снизу ударно–пусковым механизмом и складным дальномерным прицелом.
Мэси оцепенела от охватившего ее негодования.
— Вы его убить хотите? И где здесь, по–вашему, справедливость?
В ушах у нее раздалось несколько смешков.
— Он — наживка, — пояснил мужчина.
— Враг отправил за ним спасательный корабль, — добавила женщина, — который мы собираемся сбить.
— Покажем им, кому принадлежит это небо, — вставила вторая женщина.
— Первый выстрел на этой войне, и ты станешь его свидетелем, — радостно и восхищенно сказала Сада.