Мэси нравилась компания отказников, потому что во всем Восточном Эдеме, пожалуй, с ними одними она могла говорить откровенно. И все же, хоть они беспрестанно называли себя революционерами, в реальности отказники оставались всего лишь изолированной группкой детей, вступивших в подростковый период. Они во всеуслышание заявляли о том, что живут вне закона и презирают ограниченные принципы и традиции своего поселения, тем не менее они ни разу не попытались эти традиции изменить, а все бахвальские тирады, будто они покинут Восточный Эдем, как только получат большинство, едва ли могли к чему–то привести. В городской жизни отказники не участвовали, зато забивались в пустые квартиры, питались преимущественно дрожжами, которые здесь раздавались безработным, или тем, что удавалось выклянчить у прохожих, дышали воздухом, вырабатываемым для поселения, пили воду, очищаемую для поселения, и пользовались эдемской сетью. Однако эти подростки блистали умом и вели себя провоцирующе. А кроме того, они поддерживали Мэси, ведь она была врагом их врага. На сайте Джибриля отказники оставляли комментарии в пользу Мэси и постоянно твердили, что она может рассчитывать на них даже в самой трудной ситуации.
Однажды ранним вечером Мэси сидела у барной стойки в кафе Джона Хо, как вдруг заметила приближающихся Джибриля и двух аколитов. Кафе располагалось в дальнем углу террасы, на которой разместился столовый комплекс, — отсюда, с крыши самого высокого жилого здания в Нашем Уделе, открывался вид через шестиугольные панели тента на сосновые леса по другую сторону расселины. Деревья были крохотные — каких–то пять–шесть метров в высоту: они сутулились под серо–голубым сводом в сотне–другой метров, но глаз все же радовали. Местечко напомнило Мэси о комнатке, где они с Джексом Спано проживали в короткий период расцвета их любви: если встать в центре, то руки можно было положить на стены по обе стороны — не просто дотянуться кончиками пальцев, но прижать ладони. Вот и кафе казалось маленьким. По–уютному компактным. Короткая барная стойка с бамбуковой столешницей, отполированной так, что можно было увидеть собственное отражение, скамья, на которой могло уместиться человек шесть клиентов, и пофыркивающая стальная кофемашина. которую Джон Хо собрал по модели трехвековой давности.
Напиток на самом деле не был натуральным кофе: чтобы вырастить кофейное дерево, в туннеле требовалось слишком много места, поэтому дальние создали вид генетически модифицированного мха, который давал маслянистые, богатые кофеином наросты, — но из того, что Мэси пробовала с тех пор, как покинула Землю, этот заменитель оказался лучшим. А еще Джон творил на плите потрясающие закуски и разрешал клиентам держать бутылочку любимого ликера или другого алкоголя за барной стойкой. Джон какое–то время работал корабельным инженером и много попутешествовал, а потому, наверное, был куда терпимее других жителей Восточного Эдема. Ему нравилось слушать, как Мэси вспоминает о жизни на Земле, а ей доставляло удовольствие рассуждать о том, как можно улучшить качество кофе, подкорректировав гены мха, как благодаря искусству генной инженерии крохотные изменения в метаболических процессах позволяют добиться точного баланса десятков флавоноидов, спиртов, альдегидов и эфирных масел, что напоминало процесс производства прекраснейшего живого ила за счет правильно подобранного баланса микроорганизмов.
Джон как раз рассказывал Мэси о последней попытке создать разновидность мха, которая будет иметь насыщенный вкус сорта Суматра Манделинг, когда она увидела, как трое космоангелов прокладывают путь мимо скамеек, столов, кадок с мхом, папоротником и цветами, кафе и лотков. Мимо мужчины и женщины, склонившихся над шахматной доской, мимо человека, разглядывающего фигуры, которые падали в светящемся пространстве памяти, мимо группы детей, которые учились печь хлеб рядом с булочной, а пока что просто визжали и щебетали, колошматя шары из теста.
— Скажи, а правда можно увидеть лицо Господа в иррациональном числе? — громко вопрошал Джибриль.
Мэси тут же догадалась, что космоангелу удалось каким–то образом раскопать информацию про Церковь Божественной Регрессии, — адреналин хлынул в кровь, и девушка вскочила с места. Включилась реакция «бей или беги». Ее переполняли негодование и гнев.