Ленинград, управление КГБ.
Кучерявым оказался Ю. В. Павлов, сотрудник Арктического и Антарктического НИИ Госкомгидромета. Им давно уже заинтересовались советские контрразведчики. Новые данные все поставили на свои места. Ясен стал и характер его внешне «безобидных» контактов с иностранцами в заграничных портах, где оказывался Павлов, плавая по морям и океанам в качестве члена экипажа советского научно-исследовательского судна. Когда следователи после его ареста начали восстанавливать ход событий, Павлову пришлось «вспомнить» все до деталей. И истину удалось по крупицам установить в полном объеме, понять, почему и как он превратился в предателя и агента иностранной разведки под звучной кличкой «Рольф Даниэл».
Павлов родился в 1935 году в Куйбышеве. Отец — по образованию горный инженер. Мать — преподаватель английского языка.
Павлов окончил школу, затем один из ленинградских институтов по редкой тогда специальности — экспериментальная ядерная физика. Какое-то время работал над диссертацией. Показалось скучно. Бросил. Лишь через несколько лет взялся за фантастический проект «Создание искусственных алмазов с помощью ядерных взрывов». Потом Павлов решил попытать счастья в другой сфере. Из научно-исследовательского института в Ленинграде, куда его направили по распределению, он, не проработав и двух лет, уехал на Дальний Восток. Так в начале 1961 года впервые Павлов оказался в океане на борту теперь уже легендарного «Витязя». Маршрут его проходил через Японию, острова Таити, Фиджи, Гавайи…
Все это было необычно и вместе с тем по-своему обыкновенно. На борту «Витязя» шла серьезная научная работа, и никто не ждал за нее ни фанфар, ни лавров. Никто, кроме Павлова. Он верил в себя куда более значительного, чем был на самом деле. Реальность его лишь раздражала, напоминая о себе бытом и служебными обязанностями. И поэтому, возвратившись из заграничного путешествия на скромную должность в одном из владивостокских НИИ, он, подобно Остапу Бендеру, произнес классическую фразу: «Это не Рио-де-Жанейро». Павлов не мог и предположить, что ему придется там побывать.
В Ленинграде, куда Павлов вскоре вернулся после смерти отца, его тоже не встретили с фанфарами. За семь лет (с 1962 по 1969 год) он сменил несколько мест работы. Искал не интересного дела, а где больше платят. Этот период его жизни отмечен в трудовой книжке номером воинской части. То, чем он там занимался, обычно квалифицируется термином «секретные работы и документы», и, естественно, с него взяли подписку об обязательстве хранить подобные тайны.
Позже, когда он был уже завербован ЦРУ, в Лэнгли особо заинтересовались именно теми секретами, к которым Павлов имел доступ.
«…Мне показали уголовный кодекс в ходе следствия, — говорил Павлов. — И я понял, каков характер моих преступлений…»
«Показатель лжи», если употребить судебно-медицинский термин, здесь гораздо выше нормы. Павлов, конечно, хорошо знал, чем чревато разглашение секретных сведений. Но в этом — весь Павлов.
На судебном процессе он признавал только неопровержимые факты. Играл свою роль до конца…
«Роль супермена, — пояснил следователь, который вел его дело. — Он искренне считает себя таким. По сути дела, он авантюрист, азартный игрок, уверенный, что сумеет переиграть всех. На следствии, кстати, он никак не мог поверить, что его провал был предопределен. Все искал, где он совершил ошибку, позволившую КГБ взять его с поличным. Думал: случайность…»
Ленинград. Двойная жизнь Павлова началась задолго до того, как он стал предателем. В обвинительном заключении по его делу есть такие слова:
«…В результате идейного перерождения Павлов Ю. В. встал на позиции противника Советской власти».
За что же он на Советскую власть так обиделся? Чем не угодили ему? Вот еще несколько строк из его биографии.
В 1969 году он переходит на работу в Регистр СССР. «Со временем, — рассказывает он сам, — я стал одной из центральных фигур в атомной инспекции Регистра. В 1977–1980 годах в составе делегации СССР выезжал за границу на заседания международной группы по разработке кодекса безопасности атомных судов. Четыре раза был в Лондоне, по разу — в Генуе, Оттаве, Гамбурге». И все же он из Регистра ушел. Сам. Почему? Вот как он это объяснял потом, на следствии:
«Я понял, что рамки этой организации узки для меня. Наступил длительный период застоя…»
Он «просиживал на работе часами, глядя в потолок». Это его слова. О чем же мечталось-грезилось в рабочее время? О «красивой жизни», о славе, о даче, и не где-нибудь, а на Багамских островах…