В обвинительном заключении по его делу отмечается, что именно в период тех голубых грез у Павлова «возникло стойкое стремление к наживе». Странным образом это стремление сочеталось с присущей Павлову маниловщиной. Где-то он услышал, будто лауреатам Нобелевской премии дают виллу на Багамских островах. И грезил наяву: «Все иностранные телеграфные агентства передают: «Юрий Павлов, выдающийся ученый, которого не сумели оценить по достоинству в Советском Союзе, удостоен Нобелевской премии за свои работы по созданию искусственных алмазов с помощью ядер-ных взрывов…»
Так постепенно у него вызревал план передать свою давно отвергнутую рукопись на Запад. Там, как он считал, оценят…
Осенью 1981 года Павлов переходит на работу из Регистра в Арктический и Антарктический НИИ Госкомгидромета. Переходит с понижением в должности только для того, чтобы отправиться в заграничный рейс на научно-исследовательском судне «Профессор Визе».
Порт Олесунн, Норвегия.
Октябрь 1981 года. Вместе с группой моряков Павлов сходит на берег. В кармане у него письмо на английском языке. В нем он пишет, что в России его не признают, возможностей для проведения научных работ по предложенному им методу у него нет, а к тому же не хватает и денег. В письмо он вложил описание изобретенного им «метода получения искусственных алмазов», маршрут судна. Приписал: «Я одет в старое темное пальто, на голове вязаная шапочка, в правой руке буду держать красочный буклет…»
Вместе с группой моряков он пошел на городской почтамт, быстро нацарапал на конверте адрес: «Олесунн, Норвегия. Консульству ФРГ» — и опустил его в почтовый ящик.
Дважды — в Гамбурге (ФРГ) и в Рейкьявике (Исландия) — он выходил с красочным буклетом в руке на берег. Но к нему никто не подошел.
23 марта 1982 года «Профессор Визе» снова пришвартовался у причалов Гамбурга. Во втором рейсе Павлову наконец «повезло».
Из показаний Павлова: «…Я сошел на берег в том же виде (пальто, шапочка, но без буклета). Высокий, пожилой, загорелый, слегка косящий человек упорно следовал за нами и, улучив момент, подал мне знак, явно стараясь привлечь мое внимание. Наша группа вошла в универмаг. Члены группы были увлечены выбором сувениров, так что можно было спокойно сойтись. Приблизившись ко мне, этот человек показал мне конверт моего письма в консульство ФРГ и спросил по-английски, я ли написал это письмо. Затем передал мне конверт, где, как я потом обнаружил, было 800 западногерманских марок. Далее он сказал, что надеется на продолжение контакта, ибо он будет полезен и мне, и ему…»
«Пожилой немец» попросил его на прощание коротко сообщить свою биографию, дать список научных трудов. Это, как он сказал, нужно одному научному центру в ФРГ, который собирается субсидировать работу Павлова. Значит, все-таки оценили…
В каюте Павлов долго мусолил в руках пачку денежных купюр. Сначала переложил их из кармана пальто в пиджак, потом под подушку. Снова вынул деньги и пересчитал их. Вспомнил, что в ювелирном магазине у порта видел золотой браслет. Кажется, он стоил 550 марок. Вот такой бы купить. И еще останется… Так он и сделал. Потом этот браслет фигурировал на суде в качестве вещественного доказательства…
Рио-де-Жанейро, Бразилия.
Косоглазый предупредил, расставаясь: «Мы с вами встретимся в следующем порту…»
На встрече в Рио-де-Жанейро о науке больше разговоров не было. «Пожилой немец» начал разговор издалека. Сперва попросил Павлова расписаться в получении 800 марок. «Для отчетности». Потом сказал: «К сожалению, в наших научных кругах очень мало знают о Советском Союзе. У вас, увы, закрытое общество. И то, что мы в своей свободной печати публикуем открыто, у вас — тайна за семью печатями. Вы, кажется, имели дело с атомными двигателями для кораблей, судя по вашим поездкам за границу с советскими делегациями…»
«Да, — ответил Павлов. — Секрета в этом нет».
«Упаси бог, нас не интересуют действительно секретные данные. Но тот научный центр, который готов вам помочь, хотел бы в качестве компенсации получить от вас ответы на кое-какие вопросы. Разумеется, все это останется в тайне и никак не повлияет на вашу карьеру. Да и вопросы-то вполне невинные…»
Вопросы были далеко не невинные. «Пожилой немец», кадровый сотрудник «Бундеснах-рихтендинст», спецслужбы ФРГ, созданной после войны ЦРУ и бывшим гитлеровским генералом Геленом, потребовал от Павлова данные, составляющие государственную тайну СССР.