— Искала утешенье в детушках, думала Горушку на тебе женить, вас над людьми возвысить, а вам без меня хорошо. Каждый свое нашел…
Голос ее дрожал. Маша утонула в сене. Надо бы повернуться, поглядеть на тетку Анну, по шелесту и шуршанью поняла, что она плачет, а ведь до этого раза Маша и представить себе не могла, что Кошкина умеет плакать. Может, утешить ее, но у Маши не было для нее слов утешения.
Анна и не ждала их, наверно, для самой себя продолжала:
— Разве я злодейка людям? Чего мне надо? Денег и добра хватит. Это бывалоча сундуки тканины наживут, тряпками хвалятся — тешутся. — Анна встала, сделала шаг, но остановилась. — И чтобы я против тебя народ мутила. Нет у меня зла против тебя. С женой Горушки я примирилась. А Тимошка, как осенняя муха, перед своим концом кусается. Сказывают: по весне каменные домики ставить будут. Люду накличут со всех сторонушек, где Тимошке с теми людьми справиться.
Кошкина ушла. Маша продолжала сидеть. Вдали влажно синел в розовой дымке Уроченский лес. За какой-то час он, как и все вокруг, переменился. На дворе мычала корова, ей чем-то не угодили. Дед Макар на кого-то крикнул:
— Шибче шевелись!
И опять тихо.
3
Среди дня солнце пригревало так, что снег начинал потеть. В ложбинах и выемках, если прислушаться, то явственно молено было разобрать тихонькое «бульк-бульк» — то под снегом завозился, заговорил слабенький ручеек. Вода ледяная, а поди же вот! — снегу жарко, потеет, капает с него в ручеек, а тот от тех капель полноводней становится и пробирается дальше, докатился до оврага, вырвался на волю — и зазвенел. На дне ручейка маленькими зелеными язычками трепещут травинки. Вода моет, полоскает их, начищает до блеска, ни одной илинки не оставит.
Вот-вот начнется большая вода. На Тихоновом болоте не взять сейчас нарезанный за зиму торф — значит, оставить его там на все лето и осень. И торопятся. На болоте трактора и грузовики начинают гудеть с самого синего рассвета. Утрами стоят ядреные морозы, а среди дня в низинах из-под колес искристыми фонтанами вырывается вода, перемешанная с бурым снегом, но наст твердый, и только в мелких овражках его раскровянили, гусеницами искрошили до самой мерзлой земли.
Днями к ферме тянутся редкие возы с сеном и соломой. Никандров считал, прикидывал так и эдак, косил потемневшие глаза на Грошева:
— Будет затяжная весна — пропадем: не хватит кормов. Сметали стога за тридевять земель.
Грошев махал пустым рукавом.
— Я что, наперед знал, что коров из Кузьминского пригонят? Считай да все учитывай, а так любого обвинить можно.
Никандров лошадь под седло, поскакал в Кузьминское к Низовцеву, а того телеграммой вызвал Калязин насчет новой Малиновки. Никандров самочинно не отважился снять с торфа несколько грузовиков на подвозку сена и соломы.
На конюшне стояли лошади, что давно по хомуту скучали, были и розвальни, их год назад по горячности Низовцев закупил с избытком. Никандров к Алтынову: мол, надо на подвозку молодых животноводов мобилизовать, «приступом взять крепость».
Последние слова Алтынову понравились.
— Штурмом, говоришь, взять? Зови сюда Князева, вечерком соберем открытое комсомольское собрание.
Алтынов потому за мысль Никандрова ухватился, что самому было жалко, как он говорил, «срывать грузовики с вывозки торфа». Он, по решению парткома, координировал на болоте действия колхозных шоферов и трактористов с шоферами и трактористами «Сельхозтехники» и машинно-мелиоративной станции.
В дом животноводов сошлись после обеденной раздачи кормов.
Князев дал слово Никандрову. Тот с обычной категоричностью доложил, сколько сена и соломы надо завезти и сколько раз надо съездить в поле каждой доярке. Алтынов поправил его, что дело это, конечно, добровольное, хотя если комсомольцы решат, то решение обязательно для каждой комсомолки. Ну, а беспартийные сами сообразят, как совесть им подскажет, так они и поступят. В годы войны не только солдаты штурмовали позиции врага, труженики тыла почти полуголодные сутками работали, лишь бы хлеб с поля убрать, накормить им солдат, рабочих и себя с детьми.
— Об этом лучше меня расскажет Анна Антиповна Кошкина. Я же призываю, товарищи, завтра — все на вывозку кормов!
Машу очень интересовало, как будет выступать Анна Кошкина, по-прежнему ли станет свои заслуги перед людьми выпячивать или кроме себя кого-то вспомнит.